Анекдот.

- Вчера проснулась, а тебя нет. Где ты был, дорогой? - А где ты проснулась, дорогая?

Анекдот.

А давайте и правда мужчин беречь! Их же в природе меньше! На всех может не хватить... Давайте относиться к ним гуманнее! Поймали вечером - отпустите... утром!

КАПКАН ДЛЯ КОЩЕЯ.

Сидит Ворон, всяких дум полон, на дереве и слёзы льёт. А они, как долетят до земли, превращаются в лёд. Да не простой, а зелёный. Уж поляна изумрудами полна, но слезливая всё не кончается волна.

-Уймись, братец, будет, - кричат ему лесные жители. – Теперь драгоценностей нам жизнь на всё ссудит. Дома построим, школу, больницу. Будет у нас не лес, а столица.

-Ладно, - вытер Ворон глаза. – Вам видней. Лишь бы на душе было веселей.

-А куда сразу много? – Сказал Топтыгин. – Надо будет, добавишь. А так от греха избавишь: начнётся, не дай Бог, делёжка – не останется и лукошка.

Изумруды быстро продали. На деньги стройматериалы напокупали. Началась в лесу стройка на месте убранной помойки. Всяк с утра на работу бегом – озаботились трудом. На полянах избы, как грибы растут. Крыши высокие, на всех выточены коньки одинокие. Наличники узорные, крылечки подборные. Ходит Ворон по стройке – проверяет, куда его денежки убывают. Правильно расклад идёт, не ворует ли народ? Но как раз наоборот. Вот и отрадно, что во всём ладно. Прослышал про волшебного Ворона Кощей бессмертный. Завистливое око видит широко.

-Мне б его к себе на службу. Сначала завести хоть дружбу. А после – в темницу. Пусть плачет день и ночь, я не прочь.

Послал Кощей Ворону приглашение на большое угощение. Подумал тот и согласился: «Не век вековать, одну ночь ночевать». Почистил пёрышки, дал наказ работникам на время своего отсутствия и отбыл в кощеево царство – в иностранное государство. Оно находилось за двумя горами. На вершине одной из них, самой высокой и стоял Кощеев дворец одиноко. Хозяин принял гостя дружелюбно. Завёл в лучшие палаты, усадил за стол с закуской. Вобщем подчивал по-русски. После третьей чарки стал Кощей «мосты» наводить, разговор в сторону богатства уводить.

-Что тебе – такой могучей птице на лесных  работать? Добром их снабжать, себя обделять? Иди в помощники ко мне. Это выгодно тебе. Мы вдвоём к рукам весь мир приберём.

-Гладко стелешь, - отвечает ему Ворон, - да, видно, кочковато спать придётся. Глупа та птица, которой гнездо своё не мило. Так что моё умение не продаётся.

-Давай-ка ещё по одной. Не спеши с ответом, подумай.

-Да ты брать меня в помощники раздумай. Толку нет теперь. Выплакал я свои очи за четыре ночи. Больше нету слёз, значит, нет и грёз.

-Это всё отговорки. Давай всё сначала. Ты ведь холост. Отдам тебе в жёны дружочку свою самую красивую дочку. Хоть ты и птица, но можно с тобой породниться.

-Ох, и липуч же ты, Кощей. Дочку замуж выдать, не пирог испечь. Подумай своей башкой: можно ли птице с женщиной лечь? Придёт время, найду себе по сердцу ворону. Мне  не нужна твоя корона.

Озлился Кощей, но вида не подаёт, лишь ласковым голоском поёт: «Дающие глаза не оскудевают. Наплачь мне немного изумрудов в подарок на день рожденья. Останется память от сегодняшнего веселья». Просьбу Ворон услужил, но себе шибко навредил. Камни Кощей даже на свет глядеть не стал, сразу в кубышку закатал. «Это долгожданное дочерям приданное». А потом подпоил гостя сонной водой – и в темницу. С глаз долой.

-Здесь уж точно слёзы начнёшь лить. Значит, изумрудики плодить…

Проснулся Ворон, загорюнился. Плохо ему. Воздух парит, марит – знойно и душно гнетёт. Бедному узнику вздохнуть не даёт.

-Ох, волька, моя волюшка, горькая долюшка. Чтоб тебе, Кощей лукавый, ежа против шерсти родить. А мне найти способ тебя победить.

Вдруг услыхал узник – в окошко кто-то скребётся. Подлетел ближе – незнакомая ворона то так, то эдак повернётся. Увидела, тихонько закаркала: «Не горюй, Ворон».

-Как не горевать? И сон не берёт, и дрёма не клонит, еда на ум нейдёт. Вот каков вышел поворот.

-Главное, ты слёз не лей, чтоб не рад был нашей беде Кощей. Весь лес взбунтовался. А мирская молва, что морская волна. Со своего пути может всё смести. Потерпи лишь чуть-чуть. Сообразим что-нибудь. А пока друзья послали тебе еду, чтоб не отощал, в беспамятство не впал. А то Кощей тобой быстро управит – день и ночь тебя плакать заставит.

Просунула она крылом узелочек. В нём зерна полный кулёчек.

-Каркай громче и чаще, чтоб Кощею на мозги давить. Не выдержит, начнёт вопить, заговариваться. Потом к тебе прибежит договариваться. Условься с ним загадки разгадывать. Ежели из пяти хотя бы три отгадает, останешься, мол. Нет – обязан тебя отпустить. Но он не может не схитрить. Потяни время. Знаем, как Кощея приструнить и тебя освободить. – Сказала и улетела.

Подкрепился Ворон, прибавил сил и как забасил: «Карр, карр, карр»… Всё громче и громче. А в палаты эхо разносит всё звонче, да звонче. Кощею сначала весело стало. Потом это сольное пение его достало.  Сперва  он надел на уши беруши – не помогло. Под подушками тоже не отлегло. «Да, Ворон хитёр. Голыми руками не возьмёшь. Надо разговор вести, как хошь»… Позвали Ворона к Кощею.

-Уймись Ты, касатик. Чем  недоволен?  Только прошу: не бай мне про волю. Её не получишь. Разве таланту своему научишь.

-Ты кто такой? – Возмутился Ворон, - ни в городе порукой, ни в дороге товарищ, ни в лесу сосед. Никакая сорока в своём гнезде не  гадит.  А ты сподобился: пленника взял. Теперь учиться надумал? Тебя учить, что по лесу с бороной ездить. Да таланту не научишь, он с рождения даётся и совсем не продаётся. А вот уговор могу заключить с тобой.

-Это ж  какой?

-Обскажу я тебе пять загадок. Коль на них три найдёшь разгадки, останусь у тебя подобру. А нет – придётся расстаться по-здорову. Надеюсь, уговор не суровый?

Призадумался Кощей, лысину почесал, в носу поковырял … и добро на это дал. «Нет такой загадки, чтоб я не знал отгадки».

-Изволь. Вот тебе первая. В холоде герой, а в избе водой.

-Хи – хи – хи. Кто же не знает, что снег это тает. Миленький мой, забудь собираться домой.

-А ты не спеши. Вторую загадку мою разреши. Что выше леса, а тоньше волоса?

И так, и сяк прикидывал загадку Кощей – не идёт в голову разгадка к ней. «Там ещё есть три – давай-ка эту назови».

-Ветер. Нет заулка, куда бы он ни проникал, до костей не продувал.

Шмыгнул носом Кощей, согласился. Но на Ворона сильно озлился. «Третью давай, да полегче бай».

-Эту и вовсе, наверное, помнишь: чего к стене никогда не прислонишь?

-Да я кого хошь прислоню, так, что не отслонится.

-Не ответ это.

-Ответ будет летом, когда женихи моим дочкам поклонятся.

-В умной беседе ума набраться, в глупой свой растерять… К стене никогда не прислонишь дороги. Для тебя уж бьют тревоги. Две осталося всего. Будет дальше весело. Шуба нова, на подоле дыра…

-Откуда знаешь, что нынче моль негодница мою шубёнку съела, вольница?

-И вовсе не знаю. Не так, сизый голубь. Правильный ответ – прорубь.

-Где ты их берёшь с такими завитушками? Давай попроще. Играем не в игрушки ведь.

-Что стучит без рук? Отвечай, мой друг.

-Такую задал ты мне парку, что нестерпимо стало жарко. Счас разоблачусь, с ответом быстро я найдусь.

-А он простой – гроза. Так что поплачут твои глаза. Не сумел отгадать, придётся меня отпускать.

-Отпущу, - вздохнул Кощей, - только съешь со мной плошечку щей.

Снова подпоил, вражина, Ворона сонной водой. И оставил лежать в темнице сырой. Не сдержал Кощей слова, наказание будет сурово.

А в лесу свои заботы: как с Кощеем совладать и в «капкан» его поймать? Чтобы стройка не страдала, выбрали совет: самых умных и речистых, главное, на руку чистых. Собрались те на поляне, прям,  как мирные селяне. Топтыгин, Лев, Лисица и малая Синица. За  главного  медведь, ему и перву  «песню»  петь.

-Вот как всё я разумею. Прежде, чем идти к Кощею, надо к людям нам сходить, помощи у них просить. У Кощея есть две дочки – прямо сущие цветочки. Ради них его все рвенья. В этом есть наше спасенье. Ищет он им женихов, да  побогаче. И мы поступим не иначе. Найдём меж людей двух хороших ребят. Чтобы понравились, да взяли убёгом девчат. Потом быстро под венец и за свадебку. Вот Кощею и конец. Схочет с дочерьми родниться, должен сильно повиниться. Ворона освободить и дальше мирно с нами жить.

-Чем с супостатом тем родниться, дозволь мне голову ему отгрызть, - предложил Лев. – Зло ведь злом губится. Какой сват с ним  слюбится?

-Полно, братец. Ты забыл, что для него ведь смерти нет. А вот ты к нему вполне попасть можешь на обед. Не битвой его брать, а хитростью надо. Вот это и будет наша отвага.

Пошли советчики в сельскую управу. Рассказали всё, помочь попросили – только без расправы.

-Ладно, пособим, - пообещал управный и велел солдату позвать купца Силу. – А что Ворон у вас самый главный?

-Почти, - отвечали просители. – Он у нас за казначея. Стройкой занимается. Во всём разбирается. Без него мы, как без рук. Умнее не найти округ.

Тут и Сила подоспел: «Велел явиться твой пострел»…

-Не явиться, а уважить посещением своим. Разговору хватит  не  только  нам  двоим, - кивнул он в сторону лесных посетителей. – Не пугайся их. Они не вредители. У тебя, Силантий, два парня женихаются.  А у нас две невесты свого часу дожидаются. Обе – раскрасавицы,  сынам твоим понравятся. Приданое за них дают лесные обитатели. Они по этой части добрые старатели. Только есть одна загвоздка – будет сват тебе Кощей. Но надавать ему давно пора «лещей». Девок убёгом замуж отдать, тем супостату руки связать. Знаешь сам, сколь вреда причиняет. Справиться невозможно. А вот таким Макаром можно.

Силантий подумал, почесал за ухом, распушил усы пухом и молвил:

-Ну, что ж! За доброе дело постоим и мы смело. Как к девкам-то пробраться, да женихам показаться? Ещё уговорить и с башенки спустить.

Тут слово попросила Лиса. «Дайте только мне верёвку и большую лестницу. Стану я кудесницей. Я красавиц уведу, правильны слова найду. Женихи пусть ждут на конях, чтоб опередить погоню. Я Кощея задержу – байками заворожу. И Синица в том поможет.

-Молодец, кума, - поддержал её Топтыгин. – В церкви всё люди устроют и пир свадебный настроют. Пока опомнится отец, будет всему конец. Так что к стенке прижмём, куда денется он. Станет тише воды, ниже травы сидеть. Колыбельные разучивая песни петь.

Так и порешили, печатью всё скрепили. Начались в селе приготовления. Женихам родители дали благословение. Запрегли парни брички, усадили совет лесной – и ко двору Кощееву рысцой. Добрались под вечер. Перед светёлкой здоровенную лестницу поставили. Дали Лисе верёвку с крюком «кошкой», послали рыжую к заветному окошку.

А в это время девушки вещи собирали. Надоело им Кощеев вред выносить, вольно хочется пожить. Женихов, что каждый год сулит, своим отношением только гневит. Да кто добрый-то захочет с ним родниться. Вот и сидят они, словно в темнице. Решили к старой тётке уйти, только как разыскать пути? А тут вдруг открывается окошко – и прыг Лиса на пол, словно большая рыжая кошка. Поклонилась девонькам.

-Не пужайтесь, милые. Не заставлю идти со мной силою.

-Далеко ли идти?

-Замуж, лапушки. Свахой я Лисица – бабушка. Гляньте вниз, какие красавцы стоят, вас дожидаючись. За ними вам жить припеваючи. Раздумывать долго некогда, чтоб отец не всполошился, а потом не рассердился. Всё по-тихому устроим, с вашего согласия. Сразу под венец. А в селе свадьба готовится, чтоб не успел отец ваш сильно озлобиться. У женихов семья почтенная, так что встреча вам будет отменная.

Обрадовались девушки, на волю заспешили. О жалости к отцу они совсем забыли. Спустила Лисонька их вниз, к женихам. Те, выбрав невест, усадили их в брички на мягкий насест. И пустили лошадей во всю прыть, чтоб проклятое место поскорее забыть.

Утром проснулся Кощей – тишина. Не лепечут доченьки, песен не поют. И отца красавицы даже не зовут. Он в светёлку – а там одна Лиса.

-Что здесь делаешь, бесстыжие глаза? Куда моих дочурок спрятала, иль, не дай Бог, засватала?

-Не тебе о Боге вспоминать. Сядь-ка лучше – надобно потолковать.

 Здесь и Топтыгин появился. Со свирепою мордою на лавку сел. Чуть отдышался, потом осмелел: «Не хотел ты, Кощей, по-хорошему с нами. Вышло для тебя по-плохому. Забрали сельские парни твоих дочерей убёгом замуж. Так что они теперь мужние жёны. Хоть заорись теперь глоткой лужёной».

Нахмурился Кощей. «За чужим добром не гоняйся с багром. Нехорошо шутишь, меня баламутишь.

-Говорю всё, как есть. Не виноват, что не про твою честь. Хочешь с дочерьми водиться, а потом и внуков нянчить, надо повиниться, с народом помириться. Ну и в наш лесок не совать носок. Ворона отпусти. Потом весь пар свой выпусти и к сватам иди. Да подарки не забудь, гляди.

Долго сидел Кощей смурной, голову повесив. Понял, что ради дочек не сделает он злой ни один шажочек. Вот уж руки связали, по-настоящему наказали. Велел Ворона привести.

-Ну что ж, птица, пришла пора проститься. Иди к друзьям хороводиться, я уж к сватам пойду, как водится. Коль доченькам хорошо, то и мне не будет худа. Глядишь, не останусь в бобылях – тоже выберу подругу…

-Вот и ладненько, - пропела Лиса. – Давно нам пора возвращаться в леса.

Поклон Кощею отдали и… со всех ног побежали. Тропками идолами, дорогой поясной домой, где заждался их народ лесной.

      Лариса Осокина  

Анекдоты.

А давайте и правда мужчин беречь! Их же в природе меньше! На всех может не хватить... Давайте относиться к ним гуманнее! Поймали вечером - отпустите... утром!



Когда я курю на балконе, то никогда не выбрасываю окурки вниз, потому что боюсь, что окурок занесёт ветром в какое-нибудь окно, начнется пожар, взорвутся газовые баллоны, умрут люди, начнется следствие и выяснится, что это я виновата. Меня покажут по телевизору и мама узнает, что я курю.

Белка.

Ночь .Мое любимое время суток. Только ночью с каждым человеком происходят чудеса. Пусть не каждую ночь, но происходят. В комнате темно и тихо. Только сквозь легкие сиреневые занавески проливается  волшебный сиреневый свет.   Магический  цвет  этот  так мною  любим. Я знаю, что стоит распахнуть занавески.......,,ЧТО ЭТО? ЧТО ЭТО? А это снег за окном. КТО это в белом снеге  ночном? Да это же Герда! Я узнала ее. Скользит по озерам  Лапландии  и в косичках ее, словно бабочки, бантики

Я улыбаюсь.   Как  давно это было. Но было же. А снег идет и тихо ложится на мой подоконник. Такой снег бывает только в сказочную новогоднюю ночь

      Сказки давно закончились.  Я выросла. Прожила жизнь, но каждый раз  память уносит меня в мое прошлое. Туда,  где я была счастлива. Туда, ради чего стоило жить. И картины прошлого рисуются мне за окном. Я стою и боюсь пошевелиться:- знаю, одно движение .и все исчезнет

.Зима. Говорят, что она в  Россию приходит неожиданно .Это к коммунальщикам .Но не к нам САХАРНИКАМ. Я всегда видела ее приближение. Иногда робкое и застенчивое, а иногда........ Делаешь ночью обход по станциям, погода дрянь, слякоть, но воздух посвежел и  буквально через несколько часов  выходишь с завода:-  Господи! Красотища!  Все белым бело !  Я всегда любила эти перемены.   Ты идешь на кагатное  поле, где сложена свекла и попадаешь в совершенно другой мир. Кругом снег. Он покрывает все, словно говоря :- смотри, какая чистота и белизна  кругом. Самое главное, под снегом до весны прятался мусор. ВЕЗДЕ. На улицах поселка, на территории завода. За каждым руководителем завода был закреплен участок. И мы со своими рабочими ,начиная с весны .и до пуска завода, поддерживали чистоту и порядок  этого участка.  Нашему цеху достались улицы поселка

     .И вот однажды в конце зимы ,мы как всегда пошли обходить свои участки. Чтобы определить фронт работ. Я и Мария шли вместе. Погода была предвесенняя. Солнце, встав рано утром, быстро умывшись,  вышло на небосклон. Протянуло ласковые лучи на землю и крикнуло:-«.Здравствуйте, ЛЮДИ! Я  иду к Вам!  И со мной весна!»  Мы шли и болтали. Мария жила в  своем доме и  держала собаку.  В воскресенье был отстрел бродячих собак, а  ее Белка была на улице. Собаку ранили, но она успела спрятаться в подворотню. Мария затащила ее в сарай  и перевязала.  Собака была ранена тяжело.  Мария печалилась, .думая, что она умрет. Так за разговором мы дошли до магазина. Я шла впереди. Вдруг я услышала голос Марии :-  «Иринка, смотри, Белка.» Я  оглянулась. Действительно, на проталине ,около стены магазина лежала  очень похожая на Белку собака. Мария присела около ее, гладила по спине , говоря:-  « Вот что значит дружба. Такая больная, а за мной приползла. Сейчас я тебя отнесу домой.»   Взяв собаку на руки, Мария направилась в сторону своего дома. Я стала говорить,  что нас ждут на заводе .с докладом .Но все было бесполезно. Что делать? Я поплелась за ней. Собака была тяжелой. И видно было, как  Марии тяжело. Я сказала, чтобы она поставила ее на землю  и пусть собака тихонько идет сама. НО.........Это была бы не Мария.   Она мне ответила как всегда,    не терпящим возражения  тоном:-  «Что ты понимаешь,  это друг.  И своя ноша не в тягость».  мы молча шли к ее дому. Подойдя,  мы увидели, что ее муж чистит от снега двор.  « Валера, смотри,   кого я принесла,  БЕЛКА!!! Она ожила!»   Что было дальше трудно передать. Валера посмотрел на нас таким взглядом, что я подумала, .цветы что ли на мне выросли?  « МАШКА, - сказал он,-   Белка  сдохла  утром,

ты кого принесла?»    Машка застыла. Собака, соскочив с рук,  .весело побежала по улице.    У  меня был шок - она несла ЧУЖУЮ  собаку! Я опустилась  на  снег  и  подняться от хохота  уже долго не могла.

Анекдоты.

Зима. Мороз -20. Еду с женой в автобусе. Напротив - моя студентка (я преподаватель в вузе) с какой-то подружкой. Не здоровается. Сидит, болтает. Минут через пять глядит на меня и говорит: "Ой! Андрей Петрович! А я вас одетым не узнала!"

КАК В ПОЛИКЛИНИКУ ЗАХОДИШЬ, ТАК ДАВАЙ- БАХИЛЫ ОДЕВАЙ. А КАК ВРАЧА НА ДОМ ВЫЗОВЕШЬ- ТАК В САПОГАХ И ПО КОВРУ.....

Сочинение.

Олечке десять лет. Учится она в четвертом классе. Темные волнистые волосы заплетены в две тугие косички. Карие глаза смотрят на все и вся хитровато пронзительно, словно спрашивают: «Что это вы там придумали?». Она упрямая, резкая, непоседливая. Играть в лапту или гонять на велике – это по ней, а вот посидеть за книжкой или уроки делать – самая принеприятная повинность. Вот и сегодня, похоже, не видать ей улицы, пока не напишет сочинение. В принципе оно пустяковое – нужно назвать свою любимую книжку и рассказать, почему она больше всего понравилась.

За тетрадкой Оля сидит второй час. На листе ни буковки, а хвост ручки острые зубки давно превратили в метелку. Девочка то роняет голову на стол, то начинает раскачиваться на стуле... Ну, не хочется ей думать. Сейчас бы с соседской Анькой в салки на улице погонять. Не будь дома мамы, она так бы и сделала. А тут сиди за столом умную изображай... Как они не понимают – нет у нее любимой книги. Все из под палки читать заставляют. Спросили бы про мультики – другое дело. Она тяжело вздохнула, подперла рукой грустную мордашку и тупо уставилась в окно.

- Как успехи? – Спросила, входя в комнату, мама.

- Хорошие успехи, - встрепенулась Оля.

- И какая книжка у тебя любимая?

- Колобок, - не задумываясь, выдохнула Оля.

Мама еле сдержала смех. Но как можно серьезнее задала следующий вопрос:

- Почему? И какие герои тебе там больше понравились?

- Почему, почему... Быстрая она. Все ходят, колобок катается, песенки поет. А герои... волк сильный, хотя глупый. А лиса хитренькая, съела-таки колобка.

- И тебе его не жалко?

- А – а. Чего жалеть? Он ведь хлеб. А хлеб для того и пекут, чтобы кушать.

-Оля, - сказала мама, - эту книжку в детском саду читают. И все, что ты рассказываешь, пятилетние ребятишки знают. А ты уже большая. Неужели не можешь вспомнить другие прочитанные книги?

Девочка недовольно тряхнула головой, вскочила из-за стола и упала на кровать.

- Что ты ко мне пристаешь? – Зауросила она. – Это мое сочинение, а не твое. Почему я не могу выбрать то, что я сама хочу?

- Да ведь в классе все будут над тобой смеяться.

- Ну и пусть. А я все равно про колобка напишу.

Спорщиц рассудил папа. Выслушав обе стороны, он, еле сдерживая смех, сказал:

- Действительно, дочка, никто не вправе тебя принуждать. Школьное задание твое, тебе и решать, как его выполнить. Хотя в тетради я пока не увидел ни буковки. Только не жалуйся, если ребята в классе потом будут над тобой потешаться. Что посеешь, то и пожнешь. А ты, мама, - обратился он к жене, - собирай ужин для тех, кто его заработал честным трудом. Не мешай дочке. Она у нас взрослая, сама разберется.

Через полчаса Оля подошла к маме и виновато сказала:

- Я передумала. На самом деле мне нравится книжка про кошек. Там очень интересно рассказывается, какие они, что любят, как за ними ухаживать, где жили их бабушки и дедушки. Я про это и написала. Посмотри, мама...

Лариса  Осокина.

Я – СЧАСТЛИВАЯ

В лесочке между большой, покрытой соснами горой, и Байкалом на краю полянки высилась муравьиная многоэтажка. Жильцов там видимо – невидимо. Это большая семья Агишки – маленькой муравьишки. Работой её сильно не загружали: подрастёт – намучится. А сейчас пусть учится. Но Агишке очень хотелось казаться взрослой и помогать старшим. Вышла она из муравейника, и перед ней открылся огромный зелёный мир, расцвеченный солнечными лучами.

-Вот это да! Не заблудиться бы…

Она, как под зонтиком, постояла под ромашкой с белыми лепестками. Из голубого колокольчика освежила себя водой. Полюбовалась далёкой от неё синей гладью моря. Пойти туда она не решилась. Подумала, что на сегодня гулянья хватит, надо возвращаться. Как вдруг увидела под брусничным кусточком большую белую хлебную крошку.

-Какая ж я молодец! Пропитание нашла. А говорят, что малышка ещё…

Обошла Агишка крошку со всех сторон. Выбрала удобный край и всем своим тщедушным тельцем упёрлась в неё. Крошка сдвинулась с места.

-Да-а, тяжёлая работа у братцев, - подумала муравьишка. – Тащить такую здоровень – силы много надо.

Она снова и снова налегала на свою находку, потихоньку передвигая её всё ближе к дому. Наконец так вымоталась, что уселась рядом с крошкой и расплакалась: «Хотела, как взрослая, а силёнок-то нет».

А в муравейнике уже хватились Агишку. «Куда запропастилась? Беды бы не случилось». Братцы выглянули на улицу, чтобы усиками-антеннами поискать пропажу. И тут увидели: сидит их сестрёнка под кустиком травы и слёзы льёт. Побежали на помощь. У Агишки сразу мокрота с глаз пропала.

-Видите, что я достала? Долго катила, но сильно устала.

-Молодец, Агишка, даром, что маленькая. Зато удаленькая, - похвалил старший брат. – хороший на поляне нашла ты клад.

Вцепились они в хлебную крошку все вместе, и легко, словно пушинку, понесли в свой дом

-Хорошо, что у меня семья такая большая и дружная, - думала Агишка. – Не дадут пропасть и всегда помогут. Я – счастливая!

               Лариса Осокина 

Анекдот.

Я проснулся очень радостный и бегом побежал в душ. С улыбкой на лице, я вышел на кухню с мыслью, а что же мне подарит жена. Но она даже забыла меня поздравить. - Ни фига себе - подумал я - ну ничего. Дети не забудут Но дети тоже забыли. Вы представляете, с какими чувствами я ехал на работу. Но когда я зашел в свой кабинет, секретарша Юля сказала мне нежно: - Доброе утро, Шеф. С Днем Рождения! И я почувствовал себя немного лучше Где-то в середине дня, Юля постучалась ко мне и сказала: - Шеф, давайте пойдем пообедаем вместе!Это ведь ваш День Рождения! И мы пошли. После третьего мартини Юля сказала: - Шеф, поехали-ка ко мне домой. Ведь дел на работе нет, а у вас День Рождения! И мы поехали. Когда мы приехали, Юля прошептала мне на ухо: - Шеф, садитесь вот здесь на диван, а я схожу и надену на себя что-нибудь более удобное! И она ушла. Через минут пять открылась дверь и вошла Юля с тортом, за ней шли моя жена, дети, родители, теща, коллеги, друзья и многие другие. А я сидел на диване голый и думал: УВОЛЮ СУКУ!

Мария.

    Городок .наш не большой,  уютно расположился почти в центре России. Есть железная дорога.  Есть река. Вот это,  наверное, и подтолкнуло хозяйственников  в далеком 1956 году построить у нас сахарный завод. Мне было лет семь, когда я впервые услышала это слово – «САХАРНЫЙ ЗАВОД» - даже не предполагая ,какую роль во всей моей жизни он сыграет.  .НАС было семеро, нет, вернее нас будет семеро. Простых девчонок, которые придут работать на завод по разным причинам. А пока мы бегаем на танцы, в  киношку, на речку. .Городок не большой .Три школы.  Мы все друг друга знаем, пока мы только говорим  друг другу при встрече «привет», даже не подозревая, что еще не много и многие из нас  будут крепко  связаны между собой общими заводскими интересами.  Но года идут,   наше время скоро наступит.

      Память, я не люблю это чувство. Даже грусть  у меня не вызывает такого  негатива .как память.  Память. Это только в ней хочется сходить назад,  думая, что можно что то  изменить или  исправить.  Потому что прошло время,  и ты смотришь на жизнь другими глазами. Сейчас, когда я прожила большую часть жизни,   каждый вечер ложась в постель закрываю  глаза  надеясь уснуть сразу . Но память каждый вечер возвращает меня в прошлое и воспоминания  захлестывают .Сон пропадает безнадежно, .я сажусь на край кровати и, .не включая свет, .возвращаюсь в свою далекую жизнь,  которая была наполнена  светлыми мечтами и радостными надеждами.

    .Не поступив в пединститут, я приехала домой и помчалась устраиваться на  завод, чтобы заработать стаж один год  и на следующий год попытать счастья еще раз, но, .поработав на заводе,  я поняла, что мне уже не хочется учить детей. Решила идти в технологический.  Сказано сделано. Прошло  немного времени,  я получаю диплом  и,  возвратившись на  завод,  становлюсь технологом  смены. А в 1978 году меня ставят начальником смены. Мне 26 .И гордость за себя переполняет меня !

   Вскоре оказывается в цехе семь женщин, это я,  Мария, Валя, Вера, Надя, Венера и Зина. Завод встает на лето    и мы, как школьники, оказываемся в строй цехе, каждая со своей должностью и в подчинении зам гл.  инженера  завода. Мы занимаемся ремонтом зданий, которые находятся за коробкой завода. И так все лето .В цеху 200 человек рабочих. Нас семеро, у каждой  свои бригады и фронт работ Лето пролетает не заметно. Снова сентябрь. Снова пуск завода Мы расходимся по своим сменам .В строй цехе со своими людьми остается  Мария. В тот год установили новое фильтрационное оборудование. И вот  долгожданный пуск. Завод блестит краской.  Каждое оборудование покрашено в свой цвет.

   Осень была и впрямь золотая  Солнце,  прорываясь сквозь чистые окна, словно желало посмотреть на эту красоту.   Было жарко. Тополя подставляли свою,  начавшую желтеть, листву солнечным лучам и переливались золотом. И только  голубые  ели в парке стояли тихо и величаво гордясь синевой своих иголок .Я на смене. Выйдя с планерки,  где решался  вопрос о врезке  чересных труб  на  новом  оборудовании.   Я увидела Машу. Подошла,  поздоровалась и пошла  принимать смену.  Приняв смену,  пошла в упаковочное отделение, проверила работу и  возвращалась назад.   Сквозь  шум работы оборудования  услышала, что меня кто -то зовет .Вижу, бежит Маша, нет  ,она мчалась мне на встречу, размахивая руками.  Я  остолбенела.  Мария не могла сказать мне ничего хорошего. Подлетев, задает вопрос: - «Иринка, кто такие дальтоники?»  И смотрит с ожиданием  на меня в упор .НЕ сообразив  для чего ей это я ответила,  что это такие люди, которые путают цвета.  Мария  сникла.   Опустив  глаза она сказала гениальную фразу, которую я запомнила на всю жизнь :-«ДА?А я думала ,что так называют тех кто смотрит в даль».  Я  от хохота присела.  Мария  продолжает: «Подходит ЗАМ и говорит  мне «Подбери колер и пусть люди покрасят новые трубы».  .Был шум и  я не поняла, что подобрать.  Поняла .что надо красить.  А переспросить постеснялась. Пошла на склад и говорю:»  «Девки, краска какая есть?»  « Вон только желтая.»  Ну я взяла и дала рабочим, они красят,  .подходит ЗАМ.  посмотрел и говорит: «Маша, ты что,  дальтоник?»

Я говорю: « Да»  Он махнул рукой и ушел.  Я такая радостная .Вот, думаю, молодец, .все предвидела,  похвалил. а оказывается............»  Маша  ушла , а я еще долго ходила и смеялась   вспоминая ее слова. 

  Марии  нет,  умерла, но я часто вспоминаю ее.

Частушки.

ВЕТЕР И МУЗЫКА.

Сидят чайки на камнях у моря, ждут погоды. Но ветер упрямый несёт лишь невзгоды: бурлит вода, волны поднимаются. Настоящий шторм начинается. Метался так ветер, дороги торя, и не заметил, как взошла заря. Белолицая и румяная, платье на ней солнцем тканое. Посмотрела округ, ужаснулася  - к Ветеровичу повернулася.

-Что ж ты, буйный, никак не уймёшься, полезным делом не займёшься? Дай птицам покормиться, рыбакам подсуетиться.

-А мне-то что делать, в горах завывать?

-Другие возможности в себе открывать.

-Какие? Ведь я ничего не умею.

-Подумаешь, сможешь, желанье имея. Но, правда, если хвост – начало, там, извини, голова мочало…

-И вовсе не мочало. Ты сроку дай сначала.

Затихла вся округа – задумался то ветер. А чайки мигом влёт, рыбёшка всяка прёт. Удилища забросив, рыбаки ведрами улов свой волокли. А ветер, спрятавшись, всё думал: какой талант в себе сыскать, чтоб всем на свете доказать – он умелец дивный, а вовсе не противный. Засел вопрос гвоздём в стене. Башка пылает, как в огне.

Тишина кругом, словно кисель ведром. Раскинулось море широко, нет силы в нём. Ну, что без звука – сплошная ведь скука. И вдруг – трепак над морем гарк! Всё громче и увереннее так. И сразу морю захотелось танцевать, с бурунчиками беленькими поиграть. И чайки встрепенулись, и люди улыбнулись.

Оказывается, к ветру пришла идея – сделать флейту, как у Леля. И смастерил он дуду забавную, стал музыку на ней играть заздравную. Ходят теперь люди – удивляются: музыкант невидимый вдруг появляется. Даже море урядилось, красивым звукам покорилось. Веселее стало жить, задорнее. С музыкой – оно вольней, просторнее.

                    Лариса Осокина

Котяра супер!!!!!!!!!!!!!!

Гадюка.

Однажды ходил за грибами и случайно, в болоте, наткнулся на гадюку. Я ее обнаружил на слух.. . Она зашипела. У нее шевелилась только половина тела. Вторая половина была неподвижной, то есть хвост. Присмотревшись, я увидел следы лося. На краю одного из его следов и лежала гадюка.Гадюка попала ему под копыто и осталась лежать в болоте с переломанным хребтом.Не знаю почему, но мне стало очень жаль эту гадюку. По лесу я хожу с палкой и этой палкой я перенес гадюку на высокую кочку, верхушку которой грело осеннее солнце.  Я  отчетливо понимал, что гадюка мучается и надо ее убить. И не смог сделать этого. 

Жизня!

Анекдот.

В автобусе девушка показываетмужчине на ширинку: - Мужчина,магазин закройте. - Что,директора видно? - Ну, насчет директора не знаю, а пьяный грузчик на мешках лежит

ЧТОБЫ ПО-ЧЕСТНОМУ…

Нина вошла в кухню, аккуратно поставила на пол сумки с провизией и устало опустилась на табурет. Уф-ф… Двенадцать лет она замужем и все эти годы постоянно сама таскает тяжести. Впрочем, к такой самостоятельности  она привыкла: и квартиру сама отремонтировала, и мебель завезла (соседи затащить помогли). Муж от всех мирских забот как-то сразу отстранился. Ему, главное, чтобы обед был готов, да рубашки выстираны. Правда, бывает иногда под настроение встает Алексей к плите и готовит потрясающе вкусное мясо. Тогда в доме праздник. Но чаще он допоздна на работе. У главного врача стоматологической клиники дел по горло.

Мужа Нина любила. Просто обожала. Он интересный человек: несмотря на занятость много читает, много знает, хорошо рисует. Поэтому прощала ему отвлеченность от бытовых дел. Главное, чтобы любил ее и сына, ценил заботу о нем. Одно мучило – в последние годы у него странная привычка появилась: вдруг пропадает дня на три – четыре неизвестно куда. По возвращении ведет себя, как ни в чем не бывало. Спросить не смей – сразу в крик. Ему и невдомек, что она все эти ночи у окна проводит. Мысли одна другой страшнее в голову лезут. Вот и нынче Алексей уже третий день отсутствует…

Нина Сомова – высокая статная женщина. Рыжеватые кудри обрамляют красивое лицо с темными лучистыми глазами, улыбчивым ртом и милыми ямочками на щеках. Добрая, покладистая, отзывчивая – так говорят о ней все её друзья и знакомые. Такая она и есть.

С тяжелыми думками Нина разобрала сумки, достала из пакета полуфабрикатные котлеты и поставила на плиту сковородку.

 - Мам, скоро с ужином? Есть очень хочется. – На пороге кухни появился мальчишка лет одиннадцати. Кареглазый, вихрастый, худенький и не по возрасту высокий.

- Сейчас, Колюша. Я скоро. Уже вон салатик готов. Пока руки моешь, и котлетки поджарятся.

- Батя- то сегодня будет дома? У меня планер собрать что- то не получается.

- Не знаю, сынок. Он мне не докладывал. Звонила ему – трубку не берет.

- Плохо, что не знаешь, - огрызнулся мальчишка. – Сама виновата. Не устраивала бы разборки, он бы не пропадал. А то на меня вечно ругаешься, его достала своими вопросами…

Нина укоризненно посмотрела на сына.

- Ты что, Коля? – тихо сказала она.– Я ведь очень люблю и тебя, и отца. Переживаю за вас, стараюсь, что б вам лучше было. – Она поставила на стол тарелку с дымящимися румяными котлетами, нарезала хлеб, включила чайник. – Садись за стол, ужинать будем.

Самой есть уже не хотелось. Сильно заныло сердце,  будто потянули за самый главный нерв. Дочка наверняка поняла бы мать и поддержала. А у мальчишки отец непререкаемый авторитет. И ничего тут не поделаешь.

- Сама- то что не ешь? – спросил сын.

- Сердце стонет. Сколько можно моё терпение испытывать… Ты вот меня виноватишь. А что я не так делаю? Я тоже работаю. Главный бухгалтер строительной кампании – должность не из легких. Все домашнее хозяйство тоже на мне. Ты когда видел меня непричесанной или небрежно одетой? Слежу за собой. Вы с отцом хоть раз мятую или грязную рубашку одели? Холодильник всегда свежими продуктами забит. Это тоже я. – Нину прорвало. Ей хотелось высказаться, излить наружу накопившуюся душевную боль

Коля молча пережевывал ужин, изредка исподлобья бросая на мать непонимающий взгляд. Потом буркнул:

- Не парь мне мозги. Не знаю, что там между вами происходит, но я хочу, чтобы отец каждый день домой приходил.

- Я тоже, сынок, этого желаю. Очень сильно.

- Ну так сделай что- нибудь.

В дверь позвонили. Нина встрепенулась и бегом бросилась открывать. В прихожую вошел полноватый мужчина с крупным круглым лицом. Белесый ежик на голове, оттопыренные уши и маленькие прищуренные глазки делали его  смешным и каким – то беззащитным. Это и был глава семейства Алексей Сомов. Он обернулся к двери и сказал:

- Да не бойся, ты, заходи.

Следом вошла женщина. Невысокого роста. Густые темные волосы уложены в замысловатую прическу. Элегантное пальто красиво облегало стройную по девичьи фигуру. На вид ей было лет 30. Если бы не впалые щеки и опущенные уголки ярко накрашенных губ, ее лицо можно было назвать красивым. Все это Нина отметила про себя одним взглядом. Женщина встала рядом с Алексеем, взяла его за руку. Нина вопросительно посмотрела на мужа.

- Привет, - сказал он. – Это Аня – моя ассистентка. Мы пришли поговорить. Чтобы было все по – честному.

 - Проходите в кухню, мы как раз ужинаем.

-Нет, спасибо. Нина, ты умная женщина, все поймешь. Мы с Аней любим друг друга. Хотим открыто жить вместе.

Нину словно кто обухом по голове толконул. Сердце вдруг забилось быстро, быстро, как будто побежало с горки вниз. В горле выперся предательский комок. Только бы не заплакать. Она приложила руку к груди, успокаивая разбушевавшийся мотор, собрала все силенки в кулак и спросила:

- И давно вы… вот так?

- Второй год, ответила дама, выступая на первый план. Не виноваты ведь люди, что влюбляются. Я вот тоже мужа оставила… Чувства. Никуда это не денешь.

- Дети у вас есть?

- Дочка. Она все понимает. С Лешей у них хорошие взаимоотношения.

- А от меня – то вам что надо?

- Чтобы знали и отпустили Лешу по – хорошему.

- Это как, без скандала что ли? Так я и не собираюсь. Скатертью дорога.

- Ну тогда мы пошли, - заторопился Алексей.– Вещи я потом заберу. – И, обняв подругу за талию, скрылся за дверью.

Нина медленно сползла по стенке на пол. Ей казалось, что жизнь из неё ушла, вытекла. Мотор уже не стучал, кровь по жилам не бежала. Руки и ноги сделались ледяными култышками. Голова стала пустой – ни единой мысли, ни единого желания.

В ступоре находился и Колька. Весь разговор он слышал из кухни. Потом выглянул, не поверив, что это его отец пришел с какой- то теткой. Сначала стало смешно от нелепости происходящего. Потом он испугался мысли, что эта чужая лахудра навсегда заберет его отца. Наконец мальчишка разозлился: почему с ним никто не считается, разве он отцу чужой? Глянув на безжизненно приткнувшуюся к стенке мать, он заорал:

- Что расселась? Нельзя было его отпускать. Надо вернуть. Вставай, беги, догони… - По его искаженному болью лицу текли слезы. Слезы обиды, горечи, злости. Видя, что мать никак не реагирует, он сам помчался на улицу.

Отец и его спутница уже подходили к стоявшей неподалеку машине. Колька закричал что есть мочи:

- Папка – а! Папка – а! Как же я? Не уходи, папка – а! – Во всю прыть он побежал к машине, размахивая руками, что б увидели. Но автомобиль уже сорвался с места, увозя Колькиного отца в другую жизнь.

                              Лариса  Осокина.

Все будет ХОРОШО

Как мало тех

«ДАВАЙТЕ ЗА ЭТО И ВЫПЬЕМ»...

Если честно, Степка с Алькой  и не хотели пышной свадьбы. Само бы то – сходить в ЗАГС, расписаться, а потом с друзьями в жениховской однушке это все отметить. Но стоило заикнуться об этом родителям, как «взвыла сирена». Наслушавшись разных нравоучений, Степан и Алла внемли родительскому разуму, согласились сделать все так, как представляли по их понятиям предки.

Народищу в ресторан нагнали уйму. Скорей всего половина гостей вообще не знали друг друга и кем, по большому счету, приходятся брачующимся. Но это все никому не мешало выпивать и закусывать, при том строго следя, чтобы бокалы с шампанским возле жениха и невесты оставались нетронутыми. Ровно, как и всякие разносолы, которые иногда  меняли в их тарелках. Так положено.

-Степчик,- захныкала Алька,- я скоро от голода тебя кусать начну. Ну, что за идиотизм: стоит невесте вилку поднять, сразу вся эта орава начинает кричать «горько». Поцеловались несколько раз, сколько можно? Надо ведь и молодым подзаправиться.

Но только она взяла в руку бокал, чтобы на собственной свадьбе хоть пригубить шампанское за совет и любовь, как громогласный голос тамады торжественно возвестил:

-Дамский вальс. Первыми в круг вступают жених и невеста.

Горько вздохнув и очередной раз, сглотнув накопившуюся от голода и вкусных запахов слюну, молодые неспеша пошли в круг. Им казалось, что родительская идея процветает уже сутки. Многие гости сладко похрапывали, уткнувшись носом в любимый Алькин салатик по имени «Черепашка». Другие, забившись в уголочки диванчиков, досматривали третий сон... А Степан с Алькой все кружились и кружились... Тамада попался какой-то непробиваемый. И водочкой причащался, сколько положено – то есть без меры, и закусывал, как полагается, но бдил за молодыми в оба глаза.

Наконец к молодым подошла мама Степана и сказала:

-Все, детки. Пора по домам. Хорошая свадебка получилась. Долго в городе, думаю, о ней говорить будут. Мы тут со сватами сейчас пораспихаем гостей – кого в такси, кого сами увезем. А вы, будь ласка, заберите своих свидетелей, а то, я гляжу, они и звать себя забыли.

Алька оглянулась на подругу и Степиного друга. Да-а-а, впечатляюще. Олежка в обнимку с литровкой удобно устроился на пышной груди свидетельницы. А Светка с закрытыми глазами пытается отломить себе кусок торта.

-Ну, слава богу,- сказала Алька. – Все хорошо. Не беспокойтесь. Этих голубчиков мы у себя дома пригреем.

Пока ехали домой, Алька пытала мужа на предмет, что находится у него в холодильнике.

-Шампусик я со стола забрала . А с едой как же? Есть хочу до умопомрачения.

В комнату влетели быстро. Мигом раздвинули диван, и уложили рядком уже несоображавших свидетелей, сняв с них  лишь туфли. Зато выделив почти новый Степкин плед. Литровку у Олежки тоже пришлось конфисковать с целью техники безопасности. Да и отпаивать на завтра чем-то надо. Как только все первостепенные дела были сделаны, молодожены бегом метнулись к холодильнику.

-Не густо...- заныла Алька. Мышь повесилась. Но можно глазунью из трех яиц на двоих. А еще тут баночка кальмаров притаилась. Ты как к таким видам, ничего? Да уж, с голодухи, хоть чего – ничего.- Она взяла банку и сказала: - будем делать салат. Три яйца, лук (иди-ка луковицу хоть одну найди) и эти самые кальмары. Сытно и просто.

-Лук бы только найти,- ныл жених.- То в каждом углу, как мячики, тусовались, то ни одного. Во! Нашел все-таки. А хлеб есть?

Хлеб нашелся. Не первой, правда, свежести. Но, срезав зеленые пятна, ребята решили, что сойдет.

-Ой, Степа, а в морозилке есть даже пачка пельменей. Вот наслаждение...

-Не трожь! Это на завтра. А то Олежка со Светкой как проснутся, так нас с тобой жрать начнут.

-Да-а-а... Еще какой-то сыр есть,- несмело сказала Алька.

-Это можно. Там еще должна быть баночка с солеными огурцами, а на балконе я, вроде, вешал омульков вялить.

Стол собрался изумительный. Когда Степан и Алька, наконец, выпили по бокалу шампанского за свое здоровье и добрались до пищи, еда показалась такой вкусной, какой они никогда не ели.

Пиршество закончилось как раз к рассвету.

-Ну, вот,- прошептал на ушко жене Степка,- пора и брачной ночи случиться.

-Ой, чей-то башка разваливается,- «запел» Олежкин голос.- Где это я? Ба, с девкой какой-то...

Действительно дурья голова,- сказала Алька.- Вы со Светой после вчерашней свадьбы первые наши гости.

-Го-о-сти... Рюмасик бы.

-Вставайте. Марш под душ. Потом и рюмасик будет.

Пока свидетели приводили себя в человеческий вид, Алька сварила пельмени, нарезала подвяленного омуля. Степа сгонял за нормальным хлебом и тортиком к чаю.

-Хорошая у вас свадьба получилась, ребята,- сказал Олег, дрожащими руками держа рюмасик.- И сыты все и пьяны.

Степан с Аллой переглянулись, улыбнулись чему-то своему, но возражать не стали.

-Ну, что ж давайте за это и выпьем!   

   

  Лариса Осокина.

Анекдоты.

На Дерибасовской встретились две дамы: - Сарочка, ты ничего не замечаешь? - Нет, а что? - Я была в косметическом салоне. - И шо, таки было закрыто?

Сложилась очень тупая парадоксальная ситуация: нашёл объявление о продаже топора. Это что же получается? Я должен позвонить совершенно незнакомому человеку и договориться с ним о встрече, на которую я приду с деньгами, а он - с топором?..

Валун у калитки.

          

Больничная палата. Шесть коек с тумбочками. Стол у окна и один тяжеленный стул. Старенькие кровати  застелены почти новым чистеньким бельем и даже сверху покрыты веселенькими пикейными покрывалами. В палате особо выделяются три обитательницы: Валентина, Нина, Шура. Отчеств здесь как-то не касались, а посему к именам полагалась вполне понятная извечно русская приставка «баба». Это оправдывалось тем, что женщинам за 70. Статус всеми признанного палатного старосты негласно утвердился за Валентиной. Это высокая, дородная женщина с копешкой вьющихся темных с проседью волос. С виду суровая, но по натуре добрая и отзывчивая. У Валентины сахарный диабет. На этом фоне отказали ноги- отекшие ступни не давали возможности передвигаться. Однако через несколько процедур баба Валя, пусть с помощью трости, вполне сносно стала добираться до столовой, процедурной и даже умудрялась в ванной заниматься мелкими постирушками. Она словоохотлива. В вечерние часы, когда все процедуры выполнены, свидания с родными состоялись, остаются посиделки. Разговоры в основном за жизнь. Вот ею-то как раз баба Валя довольна и не была.

- Зря белый свет копчу,- говорит она , поудобнее усаживаясь на скрипучую кровать.

- Ну кому я така нужна? Сахар постоянно высокий, почки больные, ноги еле-еле. Инсульт был. А в хозяйстве работать нужно.

- Мужик поди есть, пусть хозяйствует. Или тоже больной?                                                                 - Ой, мама моя, лучше про его и не кажи. Смолоду за воротник закладыват.                 

- Чо живешь столь лет? Давно уж послала б куда подальше.

- Оно так. Дак ведь как женились, хозяйством обросли. Корову справили, свиней, дом построили. В Читинской области тогда жили. Жалко-то хозяйства. После детки народились: Верка, Степка, Алешка. А моему олуху один свет в окошке - поллитра. Куда тольки не прятала …аж в огороде меж грядей. Все одно найдет, проклятущий. Да если б тольки эта беда. Ой, бабоньки, не знамо, за каки грехи столь горя приняла. Старшая Вера на медсестру выучилась. Оно бы радость. Да легкие у нее заболели. Выкачивали жидкость какую-то. Все равно померла. Дочу сиротой оставила. Теперь все помогаем, как можем. Средний Степка под машину попал. На коляске теперь - ноженьки не ходят. Правда, работат. Но каки там заработки у инвалида. Слава богу, Алешка молодцом. В Читинской после этой дурацкой перестройки, чтоб имя пусто было, все совхозы порушили, совсем плохо жить стало. Переехал сынок в Слюдянку к теще на поклон. На работу устроился. Ну и мы старые следом. Попродали что могли. Здесь дом засыпной купили.  Подремонтировали. А потом подмогли Алешке. Машинешку купили имя. Трое ребятишек у его. Дом стали строить здесь же, в ограде. Обживаются потихоньку. Пусть хоть у них все сладится бравенько. А нам-то с нашими болячками  ничего уже не надо. Но пока бог не прибрал, надо изо всей мочи себя держать. Чтобы, как говориться, бревном не лежать. Иначе уж точно, словно валун у калитки,- всяк запнется и все бестолку. Вон как Шура,- кивнула она на крайнюю койку.

- Не хочет сама себя в руки взять: подтягиваться, садиться, держась за веревку… Тут намедни выписали баушку… Во где воля, я извиняюсь. Обе ноги отрезаны. Так ведь сама садилась, сама перебиралась на коляску. Еще и нас подбадривала. Вот это женщина, я понимаю!

Зазвенел телефон. Осторожно, как что-то ценное, вытащила  Валентина из кармана мобильник.                                                                                                                                            - Алле… А, сынок, привет. Да ниче. Хожу потихонечку со своей клюкой. Не, ниче сильно не надо. Грибочки-то жарили? Их бы я поела. Завтра принесете…ну и бравенько. Не, не сок и помидоры еще есть– вон полный холодильник всего. А как там у вас дела? Ты деду скажи, пусть горло не заливат, а то приду, браво с имя поговорю. Света не взвидит. Так и скажи. Ну ладно, сынок, припозднились уже, пока. - И уже товаркам: - Гляди-ко, Нина уже храпака дает, приморилась.                                                                                 

Нина – женщина  высокая. И как все стесняющиеся своего роста, сутулая. Седые волосы заплетены в косу. Речь чистая грамотная. Видно, много читала, с книжками дружит. Муж давно умер. Живет одна в квартире. Но это официально. А вообще обитает в семье дочери. Взрослые работают вахтовым методом, потому на попечении бабушки внук и внучка. Привезли Нину на «Скорой» с приступом астмы. Сопровождало ее все семейство. Одиннадцатилетний внук цепко держался за бабину руку и все заглядывал в глаза – не лучше ли стало. Взрослая внучка поудобнее устраивала подушки. Дочь руками пыталась согреть озябшие старческие ноги.

После первой же системы больной стало легче. Ее напичкали таблетками, уколами. А родным посоветовали отправиться домой: опасность миновала. Явились они, правда, с утра пораньше с полными сумками всякой снеди, одеждой, подушкой…

Вечером баба Нина все сокрушалась: «Мне мои путевку в Аршан купили. Вы подумайте, через неделю я должна там появиться, а сама в больнице кровать протираю. Ну не обидно ли?»

- Нашла беду…пусть на другой срок передвинут…

- Да никак нельзя. Дочь с зятем на работу должны уехать. А я ведь с детьми…

Разудалой мелодией опять запел телефон. Баба Нина ловко приспособила «Нокию»  к ушку.

-Да, да слышно. Отдали путевку? Почему? Ага…я на отдых, вы на работу, а ребята?  Как это не моя проблема? Ну ладно, ладно, ты не кричи. Тебя ведь не переспоришь. Уговорили. Как выпишут, поеду. Да поеду, сказала же…Что съела? Икру? Ем, уж  больно банка большая. Ну доедаю, доедаю….Ничего не надо. Часто ко мне не мотайтесь, своих дел полно… вот поспорь с ними ,-это уже соседкам по палате,- не твоя, талдычат, проблема… -И хоть говорила она об этом ворчливо и вроде недовольно, между тем чувствовалось, рада, что дети любят ее и заботятся.

Беседу прервал глуховатый голос:

-Пить…дайте пить… пить…

-Ну, наша Шура выспалась,- сказала Валентина, -теперь покоя не жди.

-Наверное, сахар воду просит.

-У меня тоже сахар, а я ведь столько не пью. – Валентина подошла к крайней койке, на которой лежала полуголая женщина. - Вот как ее поить? Итак,  памперсы мокрые. Глянь-ка, она их уже сдернула. Руками  шарится - видать, мочой все разъело. Болит.

- Пить… дайте пить…

- Что с тобой, милая, делать, не знаю. Ну на, попей,- протянула из чашки трубочку женщине в рот. Ведь и жалко тоже. А с другой стороны нянечки уж замучились ей белье менять, потягай-ка такую. Да и Ленка, чай, не успевает эти памперсы носить. Давеча говорила – уже 30 тысяч проссали. Ну а куда деться – мать все-таки. Сиделку бы ей…

У бабы Шуры тоже сахарный диабет. Одну ногу по колено отрезали. В больницу она попала с инсультом. Благодаря усилиям медиков недуг отступил. Женщина стала понемногу разговаривать, работать руками… Но основная доминанта была направлена только на пить. Вся ее нынешняя жизнь как раз и заключалась в двух фазах: спать и пить. К еде она относилась почти равнодушно. Колбасу, которая уже неделю лежала в холодильнике, ей было тяжело жевать. Поэтому, когда предлагали хоть кусочек, отказывалась. Чуть-чуть принимала кашку, которую раздатчица или нянечка с уговорами умели в нее втолкнуть. А потом все та же музыка: «пить»…Вот и весь рацион.

-Ей бы бульончику куриного,- говорили меж собой соседки по палате,- да мясца мягонького…

-Приносила как-то дочка, -сказала Валентина, -Шура-то с удовольствием. Да как-то видела Лена ей персик с ложечки давала.

- Значит, и надо носить то, что ей в аппетит, скорей поправится.

- Устала от нее дочка. Я давеча с ей разговаривала,- сказала баба Валя,- так она жаловалась, что мать всегда вредной была. Нет бы где самой себе помочь, не хочет. А сейчас, конечно, мышцы ослабели, теперь, как тряпичная кукла. А Ленке тоже трудно. У нее еще одна ненормальная дома - дочка. Тоже головная боль. Уйдут на работу, не знают, к чему придут.

- Конечно, -согласились обитательницы палаты,- бабе Шуре надо стараться выкарабкиваться. Нога есть, обе руки действуют… Поесть сама могла бы, да и судно подложить, чтобы в памперсах не париться… А, может, ей просто жить не хочется?

Наутро пришла дочь.

-Ну как у вас тут?

- Лена, пролежни у Шуры. Да и памперсы снимает, видно, зудится у нее все. Подмывать ее кажын день надо,- поделилась Валентина.- Плачет она, больно наверное.

- Принесла я спирт с шампунью, сейчас протру.- Она скинула одеяло с больного тельца, обнажив сухонькую ногу, култышку и черные от уколов руки .-Давай, поворачивайся…Ну что брыкаешься? Поворачивайся говорю.

Голова у старухи явно не соображала. Она размахивала рукой, пытаясь снова и снова достать чашку с водой.

-Будешь ты мне еще руками махать,.. -Лена приподняла мать и с силой бросила на кровать левым боком.- Лежи, как я сказала…-Потом последовал бросок на другой бок. Наконец протертую и подмазанную бабу Шуру одели в памперс. Правда, почему-то никто не догадался помыть ей лицо. Наверное это была уже не основная часть ее тела.

После такой «помывки» дочь вытащила коробочку сухого пюре, плеснула туда кипятка и попыталась накормить мать. Но та замотала головой: «Не хочу. Дайте пить…»

- Яйцо будешь?

- Не хочу. Дайте пить…

-   Сил уже нет, сказала дочь, -Она очень несознательная. И всегда такая была. А ведь учительницей работала, должна все понимать. Как же я измучилась. Хоть в петлю лезь. Кто бы знал, сколько денег в нее всадили. Лекарства-то теперь не копеечные. Но ведь она самой себе помогать не хочет. Уж не знаю, что и делать.

Назавтра бабе Шуре стало хуже. Она спала весь день. Даже ни разу не попросила пить. Дыхание было жестким,  иногда прерывалось стонами. Утром собрался консилиум. Ходячих больных распределили по другим палатам – у бедолаги случился второй инсульт. Дочь уже прикидывала, как хоронить и где, не оставляя матери шансов на выживание. Наверное, лучше других понимала ее состояние…

Утро следующего дня было голубым и солнечным. Нина по пути в умывалку заглянула в «родную» палату. Крайняя кровать была завалена одеялами. Баба Шура умерла. Ждали дочь, чтобы отдать никому не нужное тело. Тело, которое когда-то любило, учило ребятишек, рожало и вскармливало детей, дарило им подарки, отдавало лучший кусочек, заботилось о них. Теперь оно, искореженное болезнью, валялось на казенной койке, под казенными одеялами. Сильно-то за ним никто не спешил.

Выполнила ли баба Шура то, за чем приходила на этот свет? Делилась ли теплом своей души, творила ли в жизни добро, помогала ли другим? Дочь в этих оценках субъективна (отцы и дети не всегда понимают друг друга), а нам неведомо. Скорей, наверное, не ангелом в этом мире была. Ангелы, говорят, уходят тихо, не мучаясь. Но как бы то ни было, она – МАТЬ, подарившая жизнь дочери, давшая ей возможность учиться, стать уважаемым человеком. Одно это уже требует к женщине особого уважения, в каком бы состоянии она не находилась и как бы неадекватно себя не вела вследствие болезни. А вместо этого, как сказала баба Валя, стала валуном у калитки. Все запинались, и никто не жалел. Потому что ОБУЗА.

Закрыла Нина дверь в палату. На глаза навернулись слезы. Не страшна старость, страшна ненужность.

- Господи,- тихонько сказала она, -пошли мне здоровья и сил, чтобы до конца дней своих я смогла бы сама за собой смотреть и никому не быть в тягость.

На следующий день Валентина ушла наводить порядок домой, до следующего курса лечения. Нину выписали тоже. Она уехала поправлять здоровье в Аршан.

Лариса Осокина                                                                                                                

Анекдоты.

- Привет, Фима! Как поживаешь? - Привет, Моня, от меня таки Циля ушла... - И что? Купи бутылку водки и утоли своё горе! - Не выйдет. - А шо так? Денег нет? - Ты будешь смеяться: деньги таки есть, горя нету.



- А вот и задница! - обрадовались приключения

ЛАСКОВОЕ СЛОВО ПУЩЕ ДУБИНЫ

Жил – был пёс, черненький нос. Сам большой, белый хвост трубой. Жил, не тужил. Дом охранял, ворон отгонял. Был у хозяев на довольстве, завсегда получал кашу и кости. А ежели сыт, то и доволен, даже на цепи в неволе. Гавкал постоянно, словно супостат окаянный.

А за забором рос огород. Растил его живущий в соседях народ. И вот однажды, глянув в щёлку, увидел пёс... нет, не сучонку, а женщину с ведром и лопатой. Возилась на грядке, зеленью богатой. Залаял пёс, зарычал, а она хоть бы что. Осерчал. Пуще рыкнул. Потом снова в щёлку зыркнул. Глянула и она, улыбнулась.

-Чем же, хороший мой, я не приглянулась? Что ты голос свой изводишь, на людей страху наводишь? Ты ведь пёс хороший, злиться зря не гоже. Потому удружи – не лай на нас без нужды. И вот ещё, будь ласка, прими в подарок шматок колбаски.

Просунула женщина лакомство в щель, и присмирел сразу белый кобель. Уронила она, не подумав, слово ласковое, будто бархатом по сердцу повела. И пёс влюбился, словно в сажу рожей влупился. Сперва всё в щёлку подглядывал, ждал, чем ещё его порадуют. Потом стал думать – гадать, как белы ручки ЕЁ полизать, голову б ЕЙ положить на колени... И стало псу совсем не до лени.

Начал он резво грызть забор деревянный. И ведь проделал дыру, окаянный. Ночью по грядкам к окошкам пошёл. Нужное всё-таки не нашёл. Утром хозяева стража сыскали, за уши сильно его оттрепали. Снова на толстую цепь посадили. Дырку в заборе бревном оградили. Гвоздями большими на случай прибили.

Да, не думал пёс и не гадал, в какую большую беду он попал. Только сдаваться он вовсе не стал. Перекусил снова цепь он и сделал подкоп. Вылез опять в чужой огород. Всё нюхал, искал, где оконце заветное, чтобы снова услышать слово приветное. Не нашёл. А хозяева пуще озлились: псово жилище поправить решились. Выложили бетонными плитами «домик». «Жуй, сколько хочешь, бессовестный комик. Не кусанёшь, не подкопаешь, иначе все зубы там и оставишь».

Понял тут пёс, что попал он в острог. Уж больно хозяин проворен и строг. Не сбыться мечте его теперь никогда, сидеть в этой клетке всю жизнь, навсегда. Заплакал, завыл он на весь белый свет. Не нужным ему стал и сытный обед. Лишь доброе слово, что слышал однажды, чудилось ему далеко и протяжно.

И, выплакав всё до последней слезинки, пёс  голову в лапы свои уронил. Все чувства, надежды, мечты и желанья сегодня он сам навсегда схоронил.

                             Лариса Осокина

Анекдоты.

Бензин дорожает, продукты дорожают, электроэнергия тоже дорожает. И только на яхты цены снизились. Радость пришла - откуда её и не ждали...


Родительские собрания всё больше напоминают моления сектантов: все внимательно слушают классного руководителя, потом отдают ему деньги и в задумчивости расходятся в сумерках...

Прикольные майки.

Анекдот.

В кабинет к психиатру заползает мужик с чем то в зубах. Психиатр: - Ой, и кто это к нам пришёл? Кошечка? Мужик ползёт в угол. Врач умилёно следует за ним: - Собачка? Мужик провёл рукой по плинтусу и пополз в другой угол. Врач не отставая: - А, наверное ёжик! Нет? Черепашка? Мужик вынимает провод изо рта и говорит: - Слышь, мужик, ты мне дашь спокойно Интернет провести или нет?!

ВОЛШЕБНЫЙ КАМЕНЬ ( сказка)

Дружили Маруся и Данька с детства. Жили рядом, по соседству. У неё родители и сестрёнка Уля, у него – одна лишь старая бабуля. В аварии давно погибли мать с отцом. Сыночек жив остался, но от испуга безножным стал мальцом. Подругой верной была Маша: возила в школу и гулять – заботилась о нём, как мать. Радела бабушка той дружбе: «Дай Бог всегда им вместе быть. Такую добрую девчонку можно ли не полюбить?»…

Дети часто ездили к Байкалу. Как к другу – помощи просить. Верила Маруся, что сможет мощью он своею болезнь Данилы победить. Водой холодной  ноги омывала и тихонечко шептала: «Беду отведи, человеку помоги. Пусть вода твоя лекарством станет, и болезнь его растает. Ты, Дед, добрый, всё понимаешь. Надеюсь, мою просьбу тоже уважаешь…»

День выдался солнечный, тёплый. Приехали друзья на бережок.

-Данилка, - предложила Маруся, - попробуй сделать сегодня шажок. Ну, хоть на ноги встать чуток.

Вдохнул воздуха он глоток, зубы сжал. «Так бы сразу и побежал…» Обнял за плечи Марусю, поднатужился и… встал. Кружилась голова от слабости, но он смеяться стал от радости. «Машка, получилось! Волшебство случилось.»

-Хватит на сегодня, - улыбнулась довольная Маруся. – Чтобы не было худа, а то заругает бабуся. Всё должно получиться. Завтра снова будем учиться…

Слушал Байкал ребят, смотрел на заботу девчушки, и радостью полнилась его душа – как же дружба эта хороша! Сколько добра и светлости. Она сто сот стоит. Любой беде путь перекроет. И решил Дед праздник детям подарить. Чудом своим удивить. Только они собрались домой, глядь – ярко вспыхнула радуга над горой. А потом над Байкалом повисла. Но не простая, а как перевёрнутое коромысло.

-Смотри, - Данилка, - словно море смеётся и разноцветным светом льётся.

А радуга с одной волны на другую всё ближе к ребятам подбиралась, будто покатать их собиралась. Наконец остановилась прямо у их ног.

-Машка, если б я забраться мог…

-Давай попробуем, постараемся. Глядишь, на радуге и покатаемся.

Девочка взяла друга подмышки. «А мы потихоньку, с передышкой. Ты только очень захоти. Всё у нас получится. И ноги квёлые твои быстрей ходить научатся.»

Данька встал. Осторожно, натужась, передвинул одну ногу, потом другую. И засмеялся: «Сейчас затанцую.» Маруся посадила его, как на качели. Удобно ноги уложила, чтоб не болели. Села сама, его за руку взяла и тихонько позвала: «Радуга-дуга, над морем покатай. Но не высоко, да недалеко. Боязно немножко на такой дорожке.»

Радуга приподнялась над водой, плавно покачиваясь, по воздуху поплыла, добрых гостей с собой забрала. Море искрилось разноцветными блёстками. Лёгкий ветерок слегка обдувал, грустить ребятам не давал.

Смотрел Байкал на ребятишек. Счастлив был, что угодил – детям радость подарил. Но сам свою думу мозговал. Как с ней быть, пока не знал. Упрямо лезет чёрное Зло на дно. Прослышало оно давно, что камень спрятан здесь волшебный. Кто ему хозяином станет, тот миром управит. Вот и схотела нечисть властелином стать. Осталось лишь заветный камушек сыскать. «Считают, что стар я стал, - думал про себя Байкал. – Просчитались. Пусть ползут. Всё равно ничего не найдут. Есть у меня задумка, как Зло перехитрить, надёжно камень схоронить. Я это сделаю сейчас, пока никто не видит нас». Временем тем радуга на воду опустилась. Маруся тут засуетилась. И вдруг услышала тихий голос: «Умеете, детки, секреты таить, чтобы узнать и надолго забыть?» Испугались ребята. Но ответили сразу. Но ответили сразу: «Ещё как умеем. Не подводили  ни разу. Только кому это нужно? А то ведь нам недосужно.»

-Не узнала деда Байкала. Ты ж водичку мою плескала…

-Ой, прости, дедушка! Твои секреты – нам заветы.

-Разговор ладненький. Положил я тебе, Маруся, камень гладенький. Да не лезь рукой в карман – говорю я не в обман. Его спрячешь, чтоб ни одна душа не ведала. Сама. Без свидетелей. Худо, когда много радетелей. Прости, парень, но и тебе лучше не знать, где будет тайник. Зря ты так сразу поник. Как зеницу ока, надо беречь подружку. А это тебе не головой в подушку. Внимательность нужна и смелость – чтобы врагов не прозевать. Скорей учись на ноги вставать. Когда время придёт, кликну. Прибежите. Буду встрече рад. Принесёте и заветный клад. Если страшно и боитесь, лучше сразу откажитесь.

-Что ты, дедушка, да мы… Всей душой помочь мы рады. А тем паче для тебя – никакой нам нет  преграды. Сделаем, как ты велишь. Поняли, что ты спешишь.

-Да не я спешу, а время. Наползает чёрно семя. Его надо обмануть, кувырком перевернуть. Ищут пусть в пучине вод, а у нас наоборот. Ты домой сейчас пойдёшь, камню схронку там найдёшь…

-Вовремя ушли ребятки, - подумал Байкал, увидев, как ладья чернопятых – врагов его заклятых, осторожно пробирается к воде. –Приползли окаянные, лбы деревянные. И ведь знает время злобное племя. Не выставлен ещё мой дозор, вот и ищут в преграде зазор. Лезьте, лезьте – поплатитесь вместе.

Но не успела чёрная ладья доползти до моря. Ястребами ринулись к ней из синей глубины неба две «тарелки» серебристые. Окружили сильным магнитным полем и вверх потянули неистово. Через несколько минут оттуда сползла на прибрежную гору чёрная бесформенная масса. Пробив землю, утекла в её глубины, словно масло.

-Молодцы ребятки – ухо востро держат. Значит, меня всегда поддержат. Ну а злобным одна дорога. Откуда явились, туда и ушились.

А Маруся тем временем голову ломала: куда камень положить, чтоб найти – не ворожить. И вдруг мысль мелькнула: вещь на виду никто не ищет. Сразу смекнула… достала из кармана серый голышик и опустила к золотым рыбкам. «Пусть малышик здесь лежит. Рядом много похожих. В руки чужие не убежит.

Быстро летели деньки. К Марусиной радости Данька на ноги встал. Помня Дедов наказ, стражем для подруги стал. Лето ромашками отцвело, разноцветье осени растаяло. В воздухе белые пушинки близкая зима кружить заставила. А Байкал ребят всё не звал к себе.   Не ведали Маруся с Данилой, что он со своими стражами с нечистью воюет чёрной. Большая часть её ушла в глубины земные, в самую тьмутаракань. Спряталась от страха быть уничтоженной. Поняла наконец, что править миром ей не положено. И лишь немногие смельчаки иногда доползут до Байкаловой обители себе на погибель от его хранителей. Зима пришла – снег, морозы принесла. Заблестели сталью холодные воды Священного моря. Но Байкал был доволен – разогнали горе.

 Сегодня у ребят выходной. Управились с уроками, за шахматы сели. Только фигуры расставить успели… Вдруг услышала Маруся голос: «Ребятки, несите кладенец – пришло его время наконец.»

-Даня, Дед зовёт. Камень нести велит. Бежим, пока светлый день стоит.

Быстро собравшись, дети торопливо пошли к Байкалу. Морозило знатно. Зато прохожих холод дома задержал, и ребятишкам никто не помешал.

-Здравствуй, дедушка Байкал! Мы пришли, как ты позвал. Камень принесли с собой. Ой… а он стал голубой.

-К воде ближе положи. И, Маруся, ты скажи: камень – кладенец, раскройся наконец. Миру древние знания яви, о мудрости и справедливости всем заяви. Раны Земли залечи, разумом жить людей научи. И всё. Остальное сделается само.

В руках девочки камень вдруг стал горячим. «Вот и началось волшебство, - подумала Маруся, - не иначе.» Она примостила его между ледяными валунами у самой кромки. И, наклонившись, заветные слова сказала громко.  Глянула потом вниз, а камня уж нет.

-Дед, скажи, где теперь его след?

Но Байкал молчал. За всё беспокойное время он сильно устал. И теперь спокойно спал. Даже волны урядились, да и чайки не садились. На берегу гуляли, сон дедов охраняли. Маруся подошла к Даньке, за руку его взяла, домой вернуться позвала. И вдруг… от того места, где лежал кладенец, заструился розоватый туман.  Он ширился, в даль уходил. И это не был обман. Но вскоре вокруг всё стало обычным, как и раньше, им привычным.

-Кончилось волшебство, видно. А хотелось больше. Обидно. Пошли, Данечка, домой. Замёрзли сильно мы с тобой.

-Пойдём. Хоть очень интересно, какая сила в камне том и почему исчез потом…

-И Дед молчит, не отвечает, хотя наверняка всё знает.

Вернулись ребята домой немного печальные, с думкой одной. Зашли к Данилке – доиграть. А бабуля сразу стол накрывать. «У тебя что за праздник такой? Она засмеялась: «Сегодня день очень чудной – хороших новостей горой: зарплату сделали большой и пенсию достойною. Сказали, будем мы теперь жизнь вести пристойную. Не станут деньги иметь власть, грабёж народа должен пасть. Леченье и ученье – бесплатно, без мученья. Ой, много там ещё всего. Послушайте-ка сами. Всё  веет чудесами».

На экране человек высокий. В костюме тёмном. Светлоокий. Усы и бородка, волосы вьются до плеч. И говорит он негромко речь. «Это, - пояснила бабуля, -  главного нашего советник новый. Мужчина, видимо, суровый. Но справедливый по разговору. Дай Бог, чтоб сбылось всё. И в нашу пору».

Советник говорил о том, что к краху мы пришли, который сами породили. Нужную дорогу искать не захотели и не находили. «Ошибки надо исправлять, а не горе горевать. Всё будет иначе теперь. В другое общество откроем дверь. Чтобы в добре жить. Людьми, а не рабами злата быть. Природу-матушку любить. Землю беречь, тело её не сечь».

Притихли дети. Поняли они, в чём камня сила и почему вода Байкала долго его таила. Ждала она, что люди всё сами поймут и без подсказки дорогой правильной пойдут. Не получилось. Вот волшебство и случилось. И Маруся с Данькой помогали – тот заветный камень охраняли. Переглянулись ребята и улыбнулись. Гордостью наполнилась душа. Это их стараниями тоже теперь жизнь всех станет хороша.

                        

                                   Лариса Осокина.                                9.12.2012г.  Слюдянка.