Почему РФ не введёт санкции против США за то, что те с 18-го века оккупировали земли индейцев и систематически нарушают их права?
История денег в России: от Витте до наших дней.
Интересная и очень актуальная статья В.А. Кашина и М.Д. Сулейманова:
В.А. Кашин, М.Д. Сулейманов.
История денег в России: от Витте до наших дней.
Триумфы диктаторов и провалы демократий.
Опубликовано в журнале «Финансовый бизнес», № 2, 2017
Деньги являются ключевым элементом рыночной экономики. Замена денег денежными суррогатами неизбежно влечет за собой появление и распространение суррогатных, паразитических форм рыночной активности.
Таким образом, нормальное функционирование рыночной экономики невозможно без денег. Деньги являются наиболее объективным мерителем всех процессов и отношений, складывающихся между субъектами рыночных отношений. Деньги независимы от государства, они возникают из товарных обменов и потребность в них определяется количественными и качественно-структурными характеристиками, определяющими эти товарные обмены.
При натуральном хозяйстве деньги не нужны абсолютно, при спорадических и непостоянных товарных обменах достаточно отношений бартера, деньги здесь - желательны, но не обязательны.
При развитых производственных отношениях деньги уже просто необходимы, и они необходимы не только при обменах конечными продуктами, но и в самом производственном процессе, поскольку он осуществляется посредством реализации обменных (товарных) отношений между самостоятельными субъектами, выполняющими отдельные операции, отдельные действия, составляющие законченный цикл производственного процесса. Более того, деньги – или выражающиеся в них частные денежные капиталы - особенно необходимы как один из важнейших элементов инвестиционного потенциала всякой страны.
Деньги возникают из товарных обменов, их необходимое количество определяется конкретными особенностями экономической деятельности в данной стране. Лишние деньги не производят дополнительной товарной массы, прирост товарного производства создает, сам по себе, и необходимое ему дополнительное количество денег. Государства не создают деньги, но они могут уничтожать деньги или уменьшать их полезную силу. Когда государство использует эмиссию своих денежных знаков как фискальный инструмент, оно не только портит деньги и разрушает основную базу товарного производства, но и наносит долговременный ущерб процессу расширения и прирастания общего налогового потенциала страны.
Деньги используются как средства обращения, основываясь на их функции всеобщего соизмерителя стоимостей обращающихся на рынке товаров и благ. Никакие искусственные оборотные инструменты не способны заменить деньги в этой их основной функции, но сами деньги, при наличии соответствующих технологических условий и предпосылок, способны вообще избавить товарное производство от нужды в каких-либо средствах обращения. Так, распространение безналичных расчетов устраняет потребность в использовании каких-либо физических носителей информации о произведенных платежах или взаиморасчетах (векселей, чеков, банкнот, казначейских бумаг), но сохраняет необходимость в деньгах как инструменте формирования стоимостных пропорций (цен) при товарных обменах.
Всякий нормальный инвестиционный процесс невозможен без денег, которые только и дают возможность правильного и надежного соизмерения производимых затрат и ожидаемых результатов. Соответственно, без денег нет экономического развития. С «плохими» или суррогатными деньгами развитие вытесняется спекуляциями, рынок товаров – рынком фиктивных ценностей, производство товаров – извлечением доходов из паразитирования на хозяйственной деятельности экономических агентов, распределение доходов пропорционально по вкладам факторов производства замещается неэкономическим вытеснением капиталов из производственного процесса, искусственным вмешательством внешних сил в циклы производства и в предпринимательскую деятельность.
В мировом историческом опыте нет ни единого примера успешного экономического развития какой-либо страны в условиях «гибких», разнопланово «волатильных», или, тем более, деградирующих денежных инструментов, вводимых взамен настоящих денег.
При инфляции 5%-8 % замораживаются инвестиции, при инфляции в 10% - 12 % останавливается любое капиталоемкое производство, при инфляции свыше 15 % капиталы покидают любую производственную деятельности, а при инфляции в 20 % и более возникает прямая угроза не только любой легальной хозяйственной деятельности, но и существованию самого государства. Государственный бюджет превращается в подобие денежной пирамиды, налоговый потенциал страны «схлопывается», государственный долг (совокупный – государства и предприятий государственного сектора) прогрессивно растет до пределов, предполагающих переход управления таким государством к внешним силам.
В конечном счете, деньги можно определить как демократию в хозяйственной деятельности, без денег невозможна ни свобода конкуренции, ни защита частной собственности. И, наоборот, свобода монополий и спекуляций, разрушающих экономику, теряет свою губительную силу при господстве настоящих, товарных денег. Настоящие деньги двигают реальную экономику, фиктивные деньги выводят на первое место фиктивный, спекулятивно-финансовый сектор экономики.
Отсюда видна вся важность и значимость денег для развития любой разновидности рыночной (товарной) хозяйственной деятельности людей. Отсюда вытекает и требование крайней осторожности и осмотрительности для государства при любом вмешательстве в денежно-обменные отношениях в условиях формирующейся или уже установившейся рыночной экономики.
При этом общим показателем правильной денежной политики является общее постоянство цен, что измеряется показателем – в среднем – нулевой инфляции. Но это – в среднем, а так – обычно растут цены на продукцию трудоемких отраслей и резко падают цены на продукцию высокотехнолгияных производств. Такой результат вполне очевиден, если учесть, что издержки по добыче золота мало меняются в историческом плане. Поэтому и «золотые» цены на товары, издержки на производство которых мало меняются со временем, также относительно постоянны. Так, золотые цены на зерно и свежее мясо не менялись тысячелетиями.
Теперь – к истории денег в России. Начнем с Крымской войны. Прямой размен государственных кредитных билетов на золото после неудачного завершения этой войны был приостановлен. Обменный курс рубля падал и во время войны 1877-78 гг., и в 1880-е гг. снижался временами уже до уровня 50 коп. В золотых рублях исчислялись только таможенные пошлины, но в обороте золота уже почти не оставалось. И даже когда расчеты исчислялись в золотых рублях, фактические платежи осуществлялись кредитными билетами, по текущему курсу к золотому рублю.
В этих условиях спекуляции против курса рубля приняли широкие масштабы - особенно, на зарубежных рынках. В результате «неустойчивость валюты служила тормозом для развития торговли и промышленности».
С.Ю. Витте, приняв решение об укреплении национальной валюты (не сразу, вначале он колебался), начал концентрировать золотые запасы в казне. Использовал прямые закупки золота, изымал золотые монеты из обращения, занимал золото под кредитные обязательства у зарубежных банков.
Одновременно он принял жесткие меры против спекуляции на курсе рубля. Одной только разовой операцией, проведенной в 1895 г., он «наказал» спекулянтов Берлинской биржи на сумму, как считают, не менее 20 млн. руб.
Вначале по его указанию были скуплены срочные контракты, заключенные биржевиками - в расчете на падение курса рубля. Потом он запретил банкам физический вывоз кредитных рублей за рубеж (предупредив банкиров, что такие операции будут расцениваться как направленные на намеренный подрыв рубля). Между тем, сроки расчетов по срочным контрактам наступали, и у берлинских спекулянтов не было иного выхода, как запросить наличные рубли у российского министерства финансов. Витте предоставил им рубли – по курсу 2,34 марки за рубль, тогда как у них в требующих исполнения сделках курс был зафиксирован на уровне 2,19 марки за рубль. Спекулянты понесли огромные потери, некоторые – до полного разорения.
В результате Витте удалось стабилизировать курс кредитного рубля на уровне двух третей от его золотого паритета – который он далее и принял за основу при введении полноценного золотого обращения в России.
Но в своих дальнейших действиях Витте встретил противодействие сразу с разных сторон. Одни требовали, что он шел дальше, до полного восстановления золотого паритета рубля – не считаясь, что у казны пока еще не было достаточных запасов золота для этой меры. Другие категорически отрицали вообще полезность введения золотой валюты. Экспортеры хлеба защищали неустойчивый кредитный рубль, указывая, что, вдобавок к своей торговой выгоде, они могут рассчитывать еще и на премию от снижения биржевого курса рубля. Высказывались мнения, что снижение курса рубля выступает в качестве особой протекционистской меры, действующей в пользу национального производителя.
Кроме того, находились эксперты, которые утверждали, что для России введение твердого золотого содержания рубля просто «не по силам», они пугали, что при российской бедности все золото сразу уйдет за границу или осядет в кубышках немногих богатеев.
Витте вначале пытался отвечать на все эти возражения - и в печати, и на заседаниях Вольного экономического общества, где собрались главные его оппоненты. Среди печатных изданий в пользу реформы выступили только «Русские ведомости», на которые – с обвинениями в «полном невежестве», в «неуважении финансовой науки», и т.д. – обрушились практически все остальные печатные издания.
Витте в ответ указывал, что копить золото под все выпущенные в обращение кредитные рубли придется еще долго, исходя из нынешнего состояния платежного баланса страны (даже на реформу под пониженный паритет рубля золото приходится занимать за рубежом), что, наоборот, только при введении золотого рубля можно рассчитывать и на дальнейшее улучшение платежного баланса, что в стране не так много людей, которые смогут изымать из своего производительного оборота значительные средства на омертвление их в запасах золота, и т.д.
В конце концов он просто взорвался и заявил, на общем заседании Государственного совета в апреле 1896 г., что он будет только рад, если реформа провалится. У него, как у министра финансов, появятся тогда лишние 300-400 миллионов кредитных рублей – но «отрезвляться придется лет через десять - когда наступит полное падение рубля» - и уже не ему, и нарекания за такой итог придется выслушивать уже не нынешним финансовым деятелям.
Позднее в своих мемуарах С.Ю. Витте с огорчением пишет, что у реформы вначале были только противники: «В сущности, я имел за собой только одну силу, но силу, которая сильнее всех остальных, – это доверие императора, а потому я вновь повторяю, что Россия металлическим золотым обращение обязана исключительно императору Николаю Второму».
Действительно, окончательное решение о реформе было принято на особом заседании Финансового комитета, происходившим 2 января 1897 г. под председательством самого императора. И на следующий день уже был издан императорский указ, предписывающий начать выпуск новой золотой монеты – империалов прежнего веса и пробы, но с наименованием «15 рублей» и «7,5 рублей», вместо 10 и 5 рублей. К этому времени курс кредитного рубля к золотому на уровне 1,5:1 поддерживался уже почти два года, и потому восстановление свободного обмена кредитных билетов на золото не вызвало каких-либо волнений. Ни в какие кубышки, ни за границу золото не ушло, и за рубежом единодушно признали своевременность и полезность российской валютной реформы. А уже к концу 1897 г. начали чеканить новые золотые монеты, с пониженным на треть весом, но с прежними номиналами в 10 и 5 рублей.
И потенциала совершившейся денежной реформы хватило на весь период до начала мировой войны, несмотря даже и на неуспешную войну с Японией. Более 15 лет российская экономика функционировала при золотых деньгах, и этот период был единственным в истории страны – периодом поступательного и неуклонного экономического развития. Н.Н. Яковлев в книге «1 августа 1914 г.» писал: «Примерно на протяжении тридцати лет до начала Первой мировой войны Россия занимала первое место в мире по темпам экономического роста. Если в период 1885-1913 гг. примышленное производство в Англии увеличивалось в год на 2,11 %, в Германии – на 4,5 % и в США – на 5,2 %, то в России – на 5,72 %».
Вступив в мировую войну, царское правительство было вынуждено отменить размен кредитных рублей на золото, но накопленной стабильности денежного обращения хватило еще почти на два года и только в 1916 г. началась значительное обесценение рубля (в результате прироста общей денежной массы с 2,4 млрд. руб., на начало войны, до 10,8 млрд. руб. на 1 марта 1917 г.
Затем – революция и гражданская война. Количество денег в обращении с середины 1918 г. до начала 1921 г. выросло почти в 30 раз – с 43,7 млрд. руб. до 1,2 трлн. руб. Далее – новая экономическая политика, на введении которой Ленин настоял фактически ультимативно, «против всех», под угрозой своего немедленного ухода в отставку. И среди основных задач НЭПа Ленин выдвинул задачу урегулировать «теперешнее плохое денежное обращение».
А в декабре 1921 г. уже и Сталин писал в «Правде», что «…без приведения в порядок денежного обращения и улучшения курса рубля наши хозяйственные операции, как внутренние, так и внешние, будут хромать на обе ноги».
А Ленин, выступая на Четвертом съезде Коминтерна в ноябре 1922 г., уже прямо утверждал: «Удастся нам на продолжительный срок, а впоследствии - навсегда, стабилизировать рубль – значит мы выиграли». А в написанном Лениным «Наказе по хозяйственной работе», принятом 1Х съездом Советов РСФСР в декабре 1921 г., уже уточнялось, что необходимо «восстановление правильного денежного обращения на основе золотой валюты».
И уже через девять месяцев, 11 октября 1922 г., вышло Постановление СНК СССР о выпуске новых денег – золотых червонцев, приравненных по золотому содержанию к прежней, царской десятирублевой золотой монете. При этом выпускаемые деньги, банкноты Госбанка, должны быть не менее, чем на 25 % обеспечены золотым запасом и «устойчивой» (т.е., разменной на золото) иностранной валютой – по ее текущему золотому курсу. Но краткосрочные займы казначейству (бюджету) должны были обеспечиваться золотом не менее, чем на 50 %.
И этот курс был жестко подтвержден уже и правящей коммунистической партией: в резолюции Х1 съезда РСДРП «твердо устанавливалось»: «наша экономическая финансовая политика решительно ориентируется на восстановление золотого обеспечения денег».
И всего только за год эта задача была практически решена: на 1 января 1924 г. доля новых червонцев в общей денежной массе достигла 75 %. Червонцами стали торговать и на валютных биржах Запада – наравне с наиболее устойчивыми валютами мира. И вскоре червонец стал стоить даже дороже своего золотого номинала! Так, если в феврале 1924 г. свободный (рыночный) курс обмена золотого червонца (в монете номиналом в 10 руб.) составлял 14 руб. 10 коп., то уже на 1 декабря 1925 г. – только 9 руб. 60 коп.
Но одновременно в обороте оставались и прежние совзнаки – поскольку номинальная ценность червонца было очень высока и он мог использоваться только для крупных платежей или в оптовой торговле; в розничном обороте и в деревне все еще пользовались более мелкими купюрами совзнаков. Поэтому эмиссия ничем не обеспеченных совзнаков продолжалась, количество выпущенных совзнаков на 1 апреля 1924 г. составляла уже 762 квадрильонов рублей (но что составляло всего лишь 15,2 млн. руб. в их червонном исчислении).
Х111 партийная конференция, состоявшаяся в январе 1924 г., подтвердила прежний курс – на «охранение устойчивости червонца». При этом подчеркивалось, что «интересы широких масс требуют завершения денежной реформы, т.е., замены падающего совзнака твердой валютой». В связи с эти 15 февраля 1924 г. была прекращена эмиссия совзнаков, а с 10 марта началось их изъятие путем обмена по твердому курсу 50 тыс. руб. совзнаков 1923 г. (50 млрд. руб. старыми совзнаками) на 1 новый казначейский рубль. Номиналы новых казначейских рублей устанавливались в 1, 3 и 5 рублей, и они должны были приниматься к расчетам по паритету к червонцу (в банкноте или в золотой монете). Кроме того, также с начала 1924 г. в обращение стала выпускаться высопробная серебряная монета: номиналами в 1 рубль, 50, 20, 15 и 10 копеек.
Дальнейшее – о свертывании НЭПа, введении в 1929 г. карточной системы, коллективизации, индустриализации, военной мобилизации экономики перед войной и пайковое снабжение населения во время войны – хорошо известно.
А после войны перед всеми пострадавшими от военных действий странами встал вопрос о восстановлении экономики. И США, сосредоточившие в своих руках золотой запас почти всех стран мира, предложили этому миру свой доллар в качестве мировой валюты. В обоснование этого предложения они заявили о гарантировании (государством! – несмотря на то, что доллар США эмитируется частной структурой, ФРС, не связанной общими обязательствами с правительством США) постоянного золотого содержания доллара (на фиксированном уровне 35 дол. за тройскую унцию золота). При этом обстоятельстве теперь любая страна, способная поддерживать постоянный курс своей валюты к доллару, могла считать, что имеет деньги, фактически обеспеченные золотом.
В подкрепление этой своей инициативы США предложили Европе масштабный план экономической помощи – так называемый План Маршалла. По этому плану европейские страны могли получать от США поставки товаров и кредиты на льготных условиях - при том, что все расчеты по этим операциям должны вестись исключительно в долларах США и что страны-участницы этого проекта должны будут формировать свои валютные резервы на основе американского доллара.
И перед СССР встал вопрос: включаться в этот проект, привязывать свой рубль к американскому доллару или избрать другой вариант действий? СССР участвовал в переговорах в Бреттон-Вудсе, подписал подготовленные там соглашения, но предпочел воздерживаться от непосредственного участия в созданных на их основе международных организациях.
В принципе, предложения по послевоенному восстановлению экономик стран-союзников начали готовиться еще при Ф.Д. Рузвельте, но теперь Рузвельта сменил Трумэн, а Черчилль, проиграв на выборах, занял откровенно антисоветскую позицию. Неудивительно, что Сталин не доверял новым лидерам западного мира – что потом и оправдалось в действительности. МВФ, подпав целиком под влияние США и их близких союзников, развернул «программы помощи» и раздавал «рецепты экономического оздоровления», которые не принесли их потребителям ничего, кроме вреда. А президент Р. Никсон ровно через 25 лет, в 1971 г., легко отказался от обязательств США по поддержанию золотого содержания доллара – хотя именно на этом обязательстве и котором строилась вся задуманная в Бреттон-Вудсе мировая валютно-денежная система.
Но если не доллар, то какой вариант? Введение денежной системы, основанной на биметализме? Возвращение к классической форме золотой валюты, с допуском свободного обращения золотой монеты – по модели Витте? Или возврат к золотому червонцу? Или что-то иное?
Все эти варианты приводились и анализировались в цитируемом – здесь и далее, по книге Ю.Мухина - секретном Докладе министра финансов СССР А.Г. Зверева председателю Совмина СССР И.В. Сталину датой от 8 октября 1946 г. в обоснование затребованных руководителем страны предложений по упорядочиванию денежной системы страны.
В итоге было решено остановиться на варианте твердого золотого содержания, рубля, независимого от доллара, и обеспечиваемого жестким контролем за ценами – на основе паритета между выпущенной денежной массой и производством товаров народного потребления, поступающих в розничную торговлю.
При этом устанавливалось жесткое разграничение между наличным и безналичным денежным оборотом. Связь с золотом сохранялась – на основе допущенной розничной продажи золота по твердой государственной цене (как уже ранее подчеркивалось, цена золота в конкретной валюте как раз и есть обратное выражение золотого содержания этой валюты). Напомним, что в США и в некоторых других странах сделки с золотом для частных лиц тогда были запрещены и само владение гражданами этих стран золотом признавалось уголовным преступлением (после этого различные ограничения для сделок с золотом в развитых странах сохранялись и даже сейчас во многих их них продажи золота облагаются налогом).
Как промежуточная мера – в 1947 г. был проведен обмен денег, по соотношению 10:1 и по паритету - для банковских вкладов, не превышающих 3 тыс. руб. Одновременно была отменена и карточная система (раньше, чем, например, в Англии), регулярно стали проводиться снижения цен на товары, производящиеся в достаточных для наполнения розничной торговли количествах.
К 1950 г. денежное обращение в стране было в основном нормализовано и Постановлением Правительства СССР от 1 марта 1950 г. было установлено твердое содержание рубля - 0,222168 г чистого золота и установлена покупная цена Госбанка на золото – 4 руб. 45 коп. за 1 г чистого золота. Этим же постановлением были установлены независимые – т.е., исходя непосредственно из золотого содержания этих валют - обменные курсы для доллара США и британского фунта стерлингов - 4 руб. и 11 руб. 20 коп., соответственно.
В дальнейшем все эти установки и эти ограничения – наличной денежной массы рамками объема производимых предметов и товаров частного потребления – в угоду политике популизма последующих советских лидеров стали «размываться» и даже игнорироваться.
А при введении переводного рубля - совместной валюты для стран-членов СЭФ ревизии подверглись и основные установки сталинской денежной реформы: фактически этот переводной рубль был привязан к доллару, но при исходные долларовые цены «корректировались»: в сторону занижения цен на продукты советского экспорта в эти страны и завышения цен – для поставляемой в СССР продукции из этих стран (интересно, что в отношениях между собой все эти страны СЭВ ориентировались на долларовые цены мирового рынка).
Для СССР кончилось тем, чего и следовало ожидать: для поставок в СССР страны СЭВ стали предлагать товары исключительно «второй категории», предпочитая товары конкурентного уровня продавать на мировом рынке и за свободно конвертируемую валюту (СКВ).
А при развале СЭВ СССР оказался еще и должен своим бывшим «друзьям» порядке 8-9 миллиардов долларов - в виде «накопленного дисбаланса» по внешнеторговым обменам с этими странами. Причем у тогдашнего руководства СССР не хватило даже смелости (ответственности перед своим народом, просто торговой смекалки?), чтобы отказаться платить по этим «долгам» наличной СКВ и предложить им порядок погашения этих сумм поставками продукции советских предприятий (ведь эти «долги» и возникли не из кредитования в СКВ, а из не поставленных им из СССР в прежнее время товаров).
И СССР теперь и сам вернулся к ориентации на американский доллар. Вместо наращивания конкурентного товарного экспорта – по ценам, определяемым спросом и предложением на мировом рынке, стали продавать нефть и другие сырьевые товары – по долларовым ценам, определяемым США и их союзниками.
Рубль стал «деревянным», появились разного рода чеки и боны, но даже и при этом до самых последних дней советской власти свободный (уличный) обменный курс рубля к доллару не опускался ниже 3 –3,5 руб. за доллар.
Финансово-денежную политику Горбачева и российских властей времен «шоковой терапии» просто невозможно никак комментировать. Объявив о переходе к рынку – и начиная этот переход именно с разрушения основы рынка – денег.
А сейчас российский рубль стал просто заложником игры крупных экспортеров. Поскольку правительство и приближенные к нему олигархи основные источники своих доходов имеют в долларах, то основой государственной политики стало постоянное понижение курса рубля, позволяющее решать проблемы бюджета и «контролировать» (в сторону понижения, естественно) доходы населения.
Между тем, еще в последние годы существования СССР предлагались меры по нормализации денежного обращения путем введения параллельной валюты – конвертируемого рубля, с обеспечением устойчивости его обменного курса и привлекательности для иностранных инвесторов. При этом выдвигались следующие условия, позволяющие добиться этих целей:
- полное обеспечение эмиссии конвертируемого рубля наличными золото-валютными резервами (Витте удавалось формировать такие резервы также и за счет кредитных источников);
- контроль за размерами такой эмиссии со стороны полностью независимого от правительства органа;
- обеспечение вначале некоторого дефицита конвертируемого рубля против его спроса в товарно-платежном обороте.
Что же касается переэмитированного советского рубля, то ему следовало бы позволить беспрепятственно падать – пока обороты конвертированного рубля потеснят его настолько, что можно будет безболезненно от него избавиться. Именно таким образом, как это было сделано с совзнаками в начале 1920-хх годов.
Видимо, на начальном этапе потребовались бы некоторые ограничения для валютных операций – в отношении спекуляций против рубля, против незаконного вывоза капиталов за рубеж, против использования валютных операций в целях уклонения от уплаты налогов. Последние меры, кстати, остаются актуальными и для настоящего времени.
Однако собственный разумный опыт не пригодился. Востребованными оказались советы некоторых иностранных экспертов, которые сейчас от своего авторства всячески открещиваются («мы этого не хотели», «мы имели в виду совсем не то»). Между тем, в основе своей их старые рекомендации по сих пор определяют денежную политику нынешних российских властей: полная свобода для перевода валюты за рубеж, свобода для любых спекулятивных сделок с рублем, полная бесконтрольность для валютных операций банков (включая и банки, получающие финансирование из бюджета), использование инфляции и учетной ставки процента для стимулирования «развития», политика Центробанка, независимая не только от государства, но и от здравого экономического смысла.
Интересно, что и из иностранных мнений у нас сейчас выбирают только то, что заведомо не подходит или даже просто вредно для России. А ведь там есть люди, которые умеет трезво смотреть на вещи. Например, В. Леонтьев, который прямо писал, что «главный источник тех бед, которые переживает современная экономическая наука», это – отрыв от изучения явлений конкретной экономической жизни, а современным экономистам-теоретикам пора выйти из состояния «стационарного равновесия и блестящей изоляции», или Дж. Стиглиц, который считает именно крупные банки главными виновниками всех последних финансовых кризисов (наши власти почему-то симпатизируют именно крупным банкам).
А в отношении денежной политики игнорируются именно экономисты, выступающие в защиту настоящих денег, против распространения суррогатных государственных «билетов».
Возьмем, для примера, книгу М. Ротбарда «Что государство сделало с нашими деньгами?» (впервые опубликована в 1963 г., с тех пор вышло несколько изданий, здесь цитируется издание 1990 г.). В предисловии к этой работе Л. Рокуэл, руководитель Института Людвига фон Мизеса Обурнского университета (США, штат Алабама), пишет:
«Профессор Ротбард ясно показывает, что правительства всегда и везде были врагом твердых денег. С помощью сотрудничающих с ними банков и инфляции правительства нацеливают свою «регулирующую» деятельность на то, чтобы размывать ценность денег, уничтожать сбережения народа, способствовать кризисам и спадам производства.
Но все это полностью игнорируется в господствующей экономической науке. Главный упор в этой науке на то, как лучше использовать «монетарную политику». Политика денежного регулятора, процентные ставки, кривая доходности, обменные курсы валют, биржевые индексы – вот на что эти экономисты мэйнстрима только и обращают свое внимание. А как раз в этом профессор Ротбард и видит корень зла».
Сам же Ротбард еще более определенен: «Играя с деньгами, правительства не только несут в мир свою тиранию, пусть и в скрытой до поры форме, но они также ввергают рынки в хаос и в беспорядок. Мы же видим, против привычных убеждений, что именно деньги, регулируемые свободным рынком, являются модельным инструментом упорядочивания рынка и повышения его эффективности». И, далее: «Деньги уникальны как соизмеритель стоимостей товаров, но они также и обычный товар, имеющий свои потребительские свойства. И, несмотря на убеждения многих авторов, в деньгах и в их движении нет ничего особенного, чтобы требовало бы для них специального диктата со стороны государства».
Что же мешает современному рынку вернуть себе настоящие деньги? Насаждаемые в мире убеждение, что вопросы денег и денежного обращения настолько сложны, что в них могут разобраться только особо «продвинутые» профессионалы. И, действительно, в массе публикуемых этими профессионалами работ о деньгах пишется так, что понять в них что-нибудь очень трудно. Но их и не надо понимать! Дело в том, что в этих работах о деньгах как раз ничего и нет.
Действительно, если только опять вспомнить, что деньги в понятиях экономической науки определяются как особый товар, который в своей физической субстанции выступает в качестве мерила стоимости всех остальных товаров, то станет очевидным, что 99,99…% всех представляемых сейчас публике статей и иных публикаций «о деньгах» к деньгам не имеют ровно никакого отношения.
О чем же тогда все эти публикации? О разном: о государственных долговых бумагах, о ничем не обеспеченных казначейских ассигнациях и о разного рода хитрых манипуляциях с ними, о бумажных и небумажных банковских и коммерческих средствах обращения, о клиринговых и иных формах взаиморасчетов, о валютных «коридорах» и валютных «интервенциях», о всякого рода «форвардах», «фьючерсах», «деривативах», «свопах», и иных формах прямых и «производных» спекуляций «на деньгах», «против денег», «сверх денег». Обо всем разном, что можно использовать для вздувания «биржевой пены» - для спекулянтов, для скрытого налогообложения – для государственных и квази-государственных эмиссионных институтов, для подавления производительной деятельности в экономически слабых государствах – со стороны «глобальных игроков» мирового рынка, в роли которых выступают транснациональные банковские монополии, инвестиционные брокеры, международные финансовые организации и банки.
Обо всем, но только – не о деньгах. Настоящие деньги всем этим силам и этим «игрокам» категорически не интересны, поскольку они задают твердый стандарт, который «выдергивает почву» из-под их спекуляций, махинаций и обманов. Но когда принято решение о переходе на единый денежный стандарт, вся эта спекулятивная «пена» моментально опадает и для всех становится ясным, что весь этот азартный ажиотаж никакого отношения к реальной экономике не имеет и просто на ней паразитирует.
Приведем один вполне «свежий» и совсем наглядный пример. Какая была бурная деятельность на валютных рынках Европы, сколько на ней «кормилось» банкиров и спекулянтов, сколько государственных чиновников рассказывали нам о важности и нужности их работы «по защите национальной валюты», по обеспечению рынка «необходимой ликвидностью», по использованию механизмов «ослабления» и «укрепления» своей валюты (разумеется, все это - в целях «стимулирования экономического развития»), и т.п.
Но вот стоило только ввести единый евро, и все эти «важности» и «нужности» моментально пропали. Народы вздохнули, и бизнес забыл о всех этих «валютных конвертациях» и «курсовых хеджированиях» и других всяких «резервированиях».
Но какова же в целом «цена вопроса»? Что «евро-экономики» выиграли, и что спекулянты потеряли? Такой расчет был сделан непосредственно перед введением евро. Оказалось, что простое проведение некоторой суммы денег через последовательные валютные обменные операции в странах, выбравших евро, прежде обходилось ее собственнику в потерю 67 % от этой начальной суммы. А до этого еще сообщалось, что некоторые крупнейшие банки Европы получали до 50 % своих прибылей именно от валютно-обменных операций!
И, тем не менее, этот опыт почему-то не востребован. Евро все еще приходится менять на фунты, на кроны, на франки, а также – на разные доллары (американские, канадские, австралийские, гонконгские), на иены, на юани, и т.д. И везде – разные обменные курсы, и эти курсы еще и «плавают», нередко обременены разного рода коэффициентами, квотами, другими ограничениями.
Но если, деньги – так сложилось исторически – золото, то возникают следующие два вопроса: а почему именно золото должно и сейчас быть стабилизующим денежным эталоном для расчетов. И второй вопрос – если деньги-золото, то сколько этого золота нужно для обеспечения необходимой массы расчетов?
На первый вопрос ответить совсем легко: совсем не обязательно золото, может быть выбран и любой другой физический материал, конкурирующий с золотом по таким характеристикам, как вечность, ценность (полезность) и редкость. Нужно только найти такой материал.
В истории, на самом деле, было немало таких попыток. Не будем их перечислять, приведем только наиболее известную. Итак, Голландия: деньги - тюльпаны. Ценные, редкие, полезные. На луковицы тюльпанов менялись скот, запасы продуктов, винные погреба, дома, земельные участки. Платили за них и золотом. И все шло гладко, пока какой-то один индивидуум заметил: а как спать под тюльпаном, как питаться тюльпанами, как платить за лечение докторам и как платить за обучение детей. И задав себе эти вопросы, он решил продать свои тюльпанные сокровища.
И все сразу прозрели. Да, в тюльпанах есть и ценность, и редкость. И полезность – определенная их красотой. Но надо, чтобы все разделяли это увлечение. Это – субъективное, но обязательное условие. А раз субъективное, то совсем не обязательно правило, что все всегда и целиком будут верить этому «субъекту», доверять его мнению.
А у золота есть объективные качественные свойства, которые: а) не дают ему портиться от времени, б) благоприятствуют его использованию в качестве украшения человеческого тела, в) оно имеет идеальные электропроводящие свойства, г) отличается идеальной пластичностью, и т.д. И при этом его потенциальные запасы в природе жестко ограничены, а основные жильные месторождения уже фактически исчерпаны.
Поэтому конкуренция с золотом – открыта, дело только за товарами-конкурентами.
И теперь второй вопрос – сколько нужно золота для денежных расчетов. Здесь ответ интереснее. На самом деле, если все парные обмениваемые товары (бартеры простые и многозвенные) правильно «взвешены» в золоте, то золота для товарного оборота вообще не надо. Как только товарные пропорции в таких сделках (золотые цены) утверждены и закреплены, золото может вообще исчезнуть из природы, и ничего от этого в товарном обороте не изменится.
Проблема только в том, что меняется и качественный состав товаров, и издержки их производства, появляются и совсем новые, не известные ранее товары, иные блага, услуги, и т.д. Соответственно, появляются и новые товарные пары, для которых прежние соизмерения стоимостей не годятся. И тогда торгующие стороны могут надолго «увязнуть» в спорах – а такие временные задержки сразу задерживают и торговлю, и производство товаров, и инвестиции в новые производства новых товаров.
А с одним-единственным универсальным денежным товаром-измерителем все проще: любой новый товар сразу получает свою начальную оценку в деньгах (которая потом может сколько угодно корректироваться под воздействием спроса и предложения), сразу продается собственником по этой оценке, и он сразу получает товар-деньги, с которым далее может делать все, что хочет.
Конечно, сейчас можно уже и представить себе какой-то мощнейший компьютер, который возьмется, с учетом всей имеющейся информации о рынке, просчитывать стоимостные (ценовые) пропорции для миллиардов и миллиардов отдельных парных сделок, но здесь возникают другие вопросы: а как заставить стороны по этим сделкам слушаться ценовых приказов компьютера; кто будет наполнять этот компьютер информацией о рынке; какая гарантия, что эта информация будет полной и достоверной; что будет, если этот компьютер вдруг подвергнется атаке вирусов и начнет неправильно перерабатывать получаемую им информацию, и др.
А сейчас у нас в стране у многих сложилось убеждение, что с деньгами можно делать все, что угодно. Но давайте проведем аналогию, к примеру, на стандарт (эталон) длины – метр. Давайте сделаем метр «гибким», «волатильным»: иногда он может «весить» 100 см, 110 см, 120 см – «укрепляется», а потом наш метр может двинуться и в обратном направлении – 95 см, 80 см, 72 см, 60 см, и так далее. Тогда мы сразу увидим, что «ослабление» метра интересно ткачам – при той же массе произведенной продукции они получают деньги за большее число отгруженных метров, а «укрепление» метра выгодно швейникам – уплачивая за тот же метраж ткани, они получают большее количество материала.
Теперь надо, чтобы эту «волатильность» метра кто-то отслеживал и анализировал, надо, чтобы этим «гибким» метром кто-то управлял. Появятся «игроки» на курсе метра – за ними тоже надо следить, их надо обучать, лицензировать, проверять, и т.д.
Значит, нужен государственный Центрометр – с соответствующими штатами и нужным числом начальников. Нужна биржа – для совершения сделок «спот» и на срок – для прогнозирования «веса» метра в его обороте на рыночном пространстве. Нужно саморегулируемое объединение «игроков» на этой бирже. Нужна профессиональная пресса – для публикации гаданий и прогнозов по поводу движения актуального «курса» метра. Открывается и интересная область международного сотрудничества – свободной конкуренции с футом. Проснутся и патриоты – начнут борьбу за национально правильный аршин.
И, конечно, сразу же в эту сферу хлынут толпы лоббистов и экспертов: все эти «динамичные движения» и «конкурентные противостояния» надо публике растолковывать, надо будет составлять и мониторить разного рода графики и таблицы, отслеживать «тренды» и «сдвиги».
В общем, откроется новая конкурентная среда, в которой многим будет, чем заняться и в которой у каждого «профессионала» из числа чиновников и игроков найдется свой интерес.
А кого эта новая рыночная среда все же расстроит и разочарует? Всего лишь пару сотен тысяч производственников ткацкой и швейных отраслей, да полторы сотни миллионов потребителей. Но, во-первых, а кто их слушает? А во-вторых – ведь и им никто не запрещает включиться в интересные игры на курсе метра и зарабатывать себе маржу на срочных сделках с метром против фута или против аршина.
Кто-то скажет, что это – абсурд. Но с таким же абсурдом нас пытаются приучить жить в столь же важной для производителей и потребителей сфере денежных расчетов. Единицам, пусть – сотням, профессионалов и чиновников выгодны игры с рублем, а многомиллионным массам предпринимателей и потребителей предлагается просто быть бдительными и предусмотрительными (ведь рынок валют – или «рынок метров-футов-аршинов» - никогда не спит, он чуток и к смене монарха в Голландии, и к тайфуну в Азии).
И, конечно, всем нам можно еще и рекомендовать непрерывно и неустанно повышать свою «валютно-денежную» и «метро-футо-аршинную» грамотность!
А теперь просто напомним прямые числовые результаты государственной денежной политики в России: всего за 20 последних лет рубль обесценился к доллару в 10 раз (с 6 рублей до 60 рублей), сам доллар за это же время обесценился к золоту примерно в 6 раз (с 200 до 1200 дол. за тройскую унцию), общий итог – рубли в карманах и кошельках наших граждан потеряли 98,5 % своей первоначальной ценности. Той первоначальной ценности, которой измерялся их труд в тот момент, когда они продавали его своему государству и своим работодателям. Эти наши сограждане исполнили свои трудовые обязательства, государство о своих обязательствах перед ними напрочь забыло. Посмотрите перед собой: прежде на земле валялись копейки, сейчас можно увидеть и брошенный рубль.
В целом же обращение российских властей с деньгами нельзя назвать иначе, как национальная катастрофа. Национальной же катастрофой является и состояние экономической мысли в стране - раз «противоборствующие стороны могут открыто и непринужденно обсуждать, сколько нужно выпустить «дополнительной ликвидности» и на сколько стоит обесценить денежные накопления своих сограждан: в 5 раз, в 10 раз или «только» на 50 %.
И, возвращаясь к главному вопросу: может ли быть рынок без денег, рыночная экономика, т.е. экономика, основанная на обменах – без универсального, объективного и не зависимого ни от кого измерителя стоимостей? Ответ на этот вопрос покажет, какой экономики мы хотим – эффективной и развивающейся, или депрессивной и деградирующей.
Отметим, что во французском языке «деньги» то же, что и серебро (аржан), в немецком «деньги» очень близки с золотом – гельд и гольд, в английском языке есть два значения «денег»: мани – от монета, золотая или серебряная и карренси – «оборотки», оборотнвые денежные инструменты.
Ольденбург С. Царствование императора Николая Второго, М. 2003, с. 70.
Там же, с. 73
Там же, с. 75.
Яковлев Н.Н. «1 августа 1914 г.», М., 1974, с. 117
Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 304.
Там же, с. 328.
Правда, 18 декабря 1921 г.
Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 330
В.И. Ленин, Собр. Соч., т. ХХУ11, с. 142.
Цит по Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 334
Там же, с. 340
Кашин В.А. Своя фирма за рубежом. М., 1991, с. 115-116
Леонтьев В. Экономические эссе, М. 1990, с. 22, 25-26
Rothbard M. What Has Government Done to Our Money, Alabama, 1990, p. 9
Там же, р. 88.
Там же, р. 54
В.А. Кашин, М.Д. Сулейманов.
История денег в России: от Витте до наших дней.
Триумфы диктаторов и провалы демократий.
Опубликовано в журнале «Финансовый бизнес», № 2, 2017
Деньги являются ключевым элементом рыночной экономики. Замена денег денежными суррогатами неизбежно влечет за собой появление и распространение суррогатных, паразитических форм рыночной активности.
Таким образом, нормальное функционирование рыночной экономики невозможно без денег. Деньги являются наиболее объективным мерителем всех процессов и отношений, складывающихся между субъектами рыночных отношений. Деньги независимы от государства, они возникают из товарных обменов и потребность в них определяется количественными и качественно-структурными характеристиками, определяющими эти товарные обмены.
При натуральном хозяйстве деньги не нужны абсолютно, при спорадических и непостоянных товарных обменах достаточно отношений бартера, деньги здесь - желательны, но не обязательны.
При развитых производственных отношениях деньги уже просто необходимы, и они необходимы не только при обменах конечными продуктами, но и в самом производственном процессе, поскольку он осуществляется посредством реализации обменных (товарных) отношений между самостоятельными субъектами, выполняющими отдельные операции, отдельные действия, составляющие законченный цикл производственного процесса. Более того, деньги – или выражающиеся в них частные денежные капиталы - особенно необходимы как один из важнейших элементов инвестиционного потенциала всякой страны.
Деньги возникают из товарных обменов, их необходимое количество определяется конкретными особенностями экономической деятельности в данной стране. Лишние деньги не производят дополнительной товарной массы, прирост товарного производства создает, сам по себе, и необходимое ему дополнительное количество денег. Государства не создают деньги, но они могут уничтожать деньги или уменьшать их полезную силу. Когда государство использует эмиссию своих денежных знаков как фискальный инструмент, оно не только портит деньги и разрушает основную базу товарного производства, но и наносит долговременный ущерб процессу расширения и прирастания общего налогового потенциала страны.
Деньги используются как средства обращения, основываясь на их функции всеобщего соизмерителя стоимостей обращающихся на рынке товаров и благ. Никакие искусственные оборотные инструменты не способны заменить деньги в этой их основной функции, но сами деньги, при наличии соответствующих технологических условий и предпосылок, способны вообще избавить товарное производство от нужды в каких-либо средствах обращения. Так, распространение безналичных расчетов устраняет потребность в использовании каких-либо физических носителей информации о произведенных платежах или взаиморасчетах (векселей, чеков, банкнот, казначейских бумаг), но сохраняет необходимость в деньгах как инструменте формирования стоимостных пропорций (цен) при товарных обменах.
Всякий нормальный инвестиционный процесс невозможен без денег, которые только и дают возможность правильного и надежного соизмерения производимых затрат и ожидаемых результатов. Соответственно, без денег нет экономического развития. С «плохими» или суррогатными деньгами развитие вытесняется спекуляциями, рынок товаров – рынком фиктивных ценностей, производство товаров – извлечением доходов из паразитирования на хозяйственной деятельности экономических агентов, распределение доходов пропорционально по вкладам факторов производства замещается неэкономическим вытеснением капиталов из производственного процесса, искусственным вмешательством внешних сил в циклы производства и в предпринимательскую деятельность.
В мировом историческом опыте нет ни единого примера успешного экономического развития какой-либо страны в условиях «гибких», разнопланово «волатильных», или, тем более, деградирующих денежных инструментов, вводимых взамен настоящих денег.
При инфляции 5%-8 % замораживаются инвестиции, при инфляции в 10% - 12 % останавливается любое капиталоемкое производство, при инфляции свыше 15 % капиталы покидают любую производственную деятельности, а при инфляции в 20 % и более возникает прямая угроза не только любой легальной хозяйственной деятельности, но и существованию самого государства. Государственный бюджет превращается в подобие денежной пирамиды, налоговый потенциал страны «схлопывается», государственный долг (совокупный – государства и предприятий государственного сектора) прогрессивно растет до пределов, предполагающих переход управления таким государством к внешним силам.
В конечном счете, деньги можно определить как демократию в хозяйственной деятельности, без денег невозможна ни свобода конкуренции, ни защита частной собственности. И, наоборот, свобода монополий и спекуляций, разрушающих экономику, теряет свою губительную силу при господстве настоящих, товарных денег. Настоящие деньги двигают реальную экономику, фиктивные деньги выводят на первое место фиктивный, спекулятивно-финансовый сектор экономики.
Отсюда видна вся важность и значимость денег для развития любой разновидности рыночной (товарной) хозяйственной деятельности людей. Отсюда вытекает и требование крайней осторожности и осмотрительности для государства при любом вмешательстве в денежно-обменные отношениях в условиях формирующейся или уже установившейся рыночной экономики.
При этом общим показателем правильной денежной политики является общее постоянство цен, что измеряется показателем – в среднем – нулевой инфляции. Но это – в среднем, а так – обычно растут цены на продукцию трудоемких отраслей и резко падают цены на продукцию высокотехнолгияных производств. Такой результат вполне очевиден, если учесть, что издержки по добыче золота мало меняются в историческом плане. Поэтому и «золотые» цены на товары, издержки на производство которых мало меняются со временем, также относительно постоянны. Так, золотые цены на зерно и свежее мясо не менялись тысячелетиями.
Теперь – к истории денег в России. Начнем с Крымской войны. Прямой размен государственных кредитных билетов на золото после неудачного завершения этой войны был приостановлен. Обменный курс рубля падал и во время войны 1877-78 гг., и в 1880-е гг. снижался временами уже до уровня 50 коп. В золотых рублях исчислялись только таможенные пошлины, но в обороте золота уже почти не оставалось. И даже когда расчеты исчислялись в золотых рублях, фактические платежи осуществлялись кредитными билетами, по текущему курсу к золотому рублю.
В этих условиях спекуляции против курса рубля приняли широкие масштабы - особенно, на зарубежных рынках. В результате «неустойчивость валюты служила тормозом для развития торговли и промышленности».
С.Ю. Витте, приняв решение об укреплении национальной валюты (не сразу, вначале он колебался), начал концентрировать золотые запасы в казне. Использовал прямые закупки золота, изымал золотые монеты из обращения, занимал золото под кредитные обязательства у зарубежных банков.
Одновременно он принял жесткие меры против спекуляции на курсе рубля. Одной только разовой операцией, проведенной в 1895 г., он «наказал» спекулянтов Берлинской биржи на сумму, как считают, не менее 20 млн. руб.
Вначале по его указанию были скуплены срочные контракты, заключенные биржевиками - в расчете на падение курса рубля. Потом он запретил банкам физический вывоз кредитных рублей за рубеж (предупредив банкиров, что такие операции будут расцениваться как направленные на намеренный подрыв рубля). Между тем, сроки расчетов по срочным контрактам наступали, и у берлинских спекулянтов не было иного выхода, как запросить наличные рубли у российского министерства финансов. Витте предоставил им рубли – по курсу 2,34 марки за рубль, тогда как у них в требующих исполнения сделках курс был зафиксирован на уровне 2,19 марки за рубль. Спекулянты понесли огромные потери, некоторые – до полного разорения.
В результате Витте удалось стабилизировать курс кредитного рубля на уровне двух третей от его золотого паритета – который он далее и принял за основу при введении полноценного золотого обращения в России.
Но в своих дальнейших действиях Витте встретил противодействие сразу с разных сторон. Одни требовали, что он шел дальше, до полного восстановления золотого паритета рубля – не считаясь, что у казны пока еще не было достаточных запасов золота для этой меры. Другие категорически отрицали вообще полезность введения золотой валюты. Экспортеры хлеба защищали неустойчивый кредитный рубль, указывая, что, вдобавок к своей торговой выгоде, они могут рассчитывать еще и на премию от снижения биржевого курса рубля. Высказывались мнения, что снижение курса рубля выступает в качестве особой протекционистской меры, действующей в пользу национального производителя.
Кроме того, находились эксперты, которые утверждали, что для России введение твердого золотого содержания рубля просто «не по силам», они пугали, что при российской бедности все золото сразу уйдет за границу или осядет в кубышках немногих богатеев.
Витте вначале пытался отвечать на все эти возражения - и в печати, и на заседаниях Вольного экономического общества, где собрались главные его оппоненты. Среди печатных изданий в пользу реформы выступили только «Русские ведомости», на которые – с обвинениями в «полном невежестве», в «неуважении финансовой науки», и т.д. – обрушились практически все остальные печатные издания.
Витте в ответ указывал, что копить золото под все выпущенные в обращение кредитные рубли придется еще долго, исходя из нынешнего состояния платежного баланса страны (даже на реформу под пониженный паритет рубля золото приходится занимать за рубежом), что, наоборот, только при введении золотого рубля можно рассчитывать и на дальнейшее улучшение платежного баланса, что в стране не так много людей, которые смогут изымать из своего производительного оборота значительные средства на омертвление их в запасах золота, и т.д.
В конце концов он просто взорвался и заявил, на общем заседании Государственного совета в апреле 1896 г., что он будет только рад, если реформа провалится. У него, как у министра финансов, появятся тогда лишние 300-400 миллионов кредитных рублей – но «отрезвляться придется лет через десять - когда наступит полное падение рубля» - и уже не ему, и нарекания за такой итог придется выслушивать уже не нынешним финансовым деятелям.
Позднее в своих мемуарах С.Ю. Витте с огорчением пишет, что у реформы вначале были только противники: «В сущности, я имел за собой только одну силу, но силу, которая сильнее всех остальных, – это доверие императора, а потому я вновь повторяю, что Россия металлическим золотым обращение обязана исключительно императору Николаю Второму».
Действительно, окончательное решение о реформе было принято на особом заседании Финансового комитета, происходившим 2 января 1897 г. под председательством самого императора. И на следующий день уже был издан императорский указ, предписывающий начать выпуск новой золотой монеты – империалов прежнего веса и пробы, но с наименованием «15 рублей» и «7,5 рублей», вместо 10 и 5 рублей. К этому времени курс кредитного рубля к золотому на уровне 1,5:1 поддерживался уже почти два года, и потому восстановление свободного обмена кредитных билетов на золото не вызвало каких-либо волнений. Ни в какие кубышки, ни за границу золото не ушло, и за рубежом единодушно признали своевременность и полезность российской валютной реформы. А уже к концу 1897 г. начали чеканить новые золотые монеты, с пониженным на треть весом, но с прежними номиналами в 10 и 5 рублей.
И потенциала совершившейся денежной реформы хватило на весь период до начала мировой войны, несмотря даже и на неуспешную войну с Японией. Более 15 лет российская экономика функционировала при золотых деньгах, и этот период был единственным в истории страны – периодом поступательного и неуклонного экономического развития. Н.Н. Яковлев в книге «1 августа 1914 г.» писал: «Примерно на протяжении тридцати лет до начала Первой мировой войны Россия занимала первое место в мире по темпам экономического роста. Если в период 1885-1913 гг. примышленное производство в Англии увеличивалось в год на 2,11 %, в Германии – на 4,5 % и в США – на 5,2 %, то в России – на 5,72 %».
Вступив в мировую войну, царское правительство было вынуждено отменить размен кредитных рублей на золото, но накопленной стабильности денежного обращения хватило еще почти на два года и только в 1916 г. началась значительное обесценение рубля (в результате прироста общей денежной массы с 2,4 млрд. руб., на начало войны, до 10,8 млрд. руб. на 1 марта 1917 г.
Затем – революция и гражданская война. Количество денег в обращении с середины 1918 г. до начала 1921 г. выросло почти в 30 раз – с 43,7 млрд. руб. до 1,2 трлн. руб. Далее – новая экономическая политика, на введении которой Ленин настоял фактически ультимативно, «против всех», под угрозой своего немедленного ухода в отставку. И среди основных задач НЭПа Ленин выдвинул задачу урегулировать «теперешнее плохое денежное обращение».
А в декабре 1921 г. уже и Сталин писал в «Правде», что «…без приведения в порядок денежного обращения и улучшения курса рубля наши хозяйственные операции, как внутренние, так и внешние, будут хромать на обе ноги».
А Ленин, выступая на Четвертом съезде Коминтерна в ноябре 1922 г., уже прямо утверждал: «Удастся нам на продолжительный срок, а впоследствии - навсегда, стабилизировать рубль – значит мы выиграли». А в написанном Лениным «Наказе по хозяйственной работе», принятом 1Х съездом Советов РСФСР в декабре 1921 г., уже уточнялось, что необходимо «восстановление правильного денежного обращения на основе золотой валюты».
И уже через девять месяцев, 11 октября 1922 г., вышло Постановление СНК СССР о выпуске новых денег – золотых червонцев, приравненных по золотому содержанию к прежней, царской десятирублевой золотой монете. При этом выпускаемые деньги, банкноты Госбанка, должны быть не менее, чем на 25 % обеспечены золотым запасом и «устойчивой» (т.е., разменной на золото) иностранной валютой – по ее текущему золотому курсу. Но краткосрочные займы казначейству (бюджету) должны были обеспечиваться золотом не менее, чем на 50 %.
И этот курс был жестко подтвержден уже и правящей коммунистической партией: в резолюции Х1 съезда РСДРП «твердо устанавливалось»: «наша экономическая финансовая политика решительно ориентируется на восстановление золотого обеспечения денег».
И всего только за год эта задача была практически решена: на 1 января 1924 г. доля новых червонцев в общей денежной массе достигла 75 %. Червонцами стали торговать и на валютных биржах Запада – наравне с наиболее устойчивыми валютами мира. И вскоре червонец стал стоить даже дороже своего золотого номинала! Так, если в феврале 1924 г. свободный (рыночный) курс обмена золотого червонца (в монете номиналом в 10 руб.) составлял 14 руб. 10 коп., то уже на 1 декабря 1925 г. – только 9 руб. 60 коп.
Но одновременно в обороте оставались и прежние совзнаки – поскольку номинальная ценность червонца было очень высока и он мог использоваться только для крупных платежей или в оптовой торговле; в розничном обороте и в деревне все еще пользовались более мелкими купюрами совзнаков. Поэтому эмиссия ничем не обеспеченных совзнаков продолжалась, количество выпущенных совзнаков на 1 апреля 1924 г. составляла уже 762 квадрильонов рублей (но что составляло всего лишь 15,2 млн. руб. в их червонном исчислении).
Х111 партийная конференция, состоявшаяся в январе 1924 г., подтвердила прежний курс – на «охранение устойчивости червонца». При этом подчеркивалось, что «интересы широких масс требуют завершения денежной реформы, т.е., замены падающего совзнака твердой валютой». В связи с эти 15 февраля 1924 г. была прекращена эмиссия совзнаков, а с 10 марта началось их изъятие путем обмена по твердому курсу 50 тыс. руб. совзнаков 1923 г. (50 млрд. руб. старыми совзнаками) на 1 новый казначейский рубль. Номиналы новых казначейских рублей устанавливались в 1, 3 и 5 рублей, и они должны были приниматься к расчетам по паритету к червонцу (в банкноте или в золотой монете). Кроме того, также с начала 1924 г. в обращение стала выпускаться высопробная серебряная монета: номиналами в 1 рубль, 50, 20, 15 и 10 копеек.
Дальнейшее – о свертывании НЭПа, введении в 1929 г. карточной системы, коллективизации, индустриализации, военной мобилизации экономики перед войной и пайковое снабжение населения во время войны – хорошо известно.
А после войны перед всеми пострадавшими от военных действий странами встал вопрос о восстановлении экономики. И США, сосредоточившие в своих руках золотой запас почти всех стран мира, предложили этому миру свой доллар в качестве мировой валюты. В обоснование этого предложения они заявили о гарантировании (государством! – несмотря на то, что доллар США эмитируется частной структурой, ФРС, не связанной общими обязательствами с правительством США) постоянного золотого содержания доллара (на фиксированном уровне 35 дол. за тройскую унцию золота). При этом обстоятельстве теперь любая страна, способная поддерживать постоянный курс своей валюты к доллару, могла считать, что имеет деньги, фактически обеспеченные золотом.
В подкрепление этой своей инициативы США предложили Европе масштабный план экономической помощи – так называемый План Маршалла. По этому плану европейские страны могли получать от США поставки товаров и кредиты на льготных условиях - при том, что все расчеты по этим операциям должны вестись исключительно в долларах США и что страны-участницы этого проекта должны будут формировать свои валютные резервы на основе американского доллара.
И перед СССР встал вопрос: включаться в этот проект, привязывать свой рубль к американскому доллару или избрать другой вариант действий? СССР участвовал в переговорах в Бреттон-Вудсе, подписал подготовленные там соглашения, но предпочел воздерживаться от непосредственного участия в созданных на их основе международных организациях.
В принципе, предложения по послевоенному восстановлению экономик стран-союзников начали готовиться еще при Ф.Д. Рузвельте, но теперь Рузвельта сменил Трумэн, а Черчилль, проиграв на выборах, занял откровенно антисоветскую позицию. Неудивительно, что Сталин не доверял новым лидерам западного мира – что потом и оправдалось в действительности. МВФ, подпав целиком под влияние США и их близких союзников, развернул «программы помощи» и раздавал «рецепты экономического оздоровления», которые не принесли их потребителям ничего, кроме вреда. А президент Р. Никсон ровно через 25 лет, в 1971 г., легко отказался от обязательств США по поддержанию золотого содержания доллара – хотя именно на этом обязательстве и котором строилась вся задуманная в Бреттон-Вудсе мировая валютно-денежная система.
Но если не доллар, то какой вариант? Введение денежной системы, основанной на биметализме? Возвращение к классической форме золотой валюты, с допуском свободного обращения золотой монеты – по модели Витте? Или возврат к золотому червонцу? Или что-то иное?
Все эти варианты приводились и анализировались в цитируемом – здесь и далее, по книге Ю.Мухина - секретном Докладе министра финансов СССР А.Г. Зверева председателю Совмина СССР И.В. Сталину датой от 8 октября 1946 г. в обоснование затребованных руководителем страны предложений по упорядочиванию денежной системы страны.
В итоге было решено остановиться на варианте твердого золотого содержания, рубля, независимого от доллара, и обеспечиваемого жестким контролем за ценами – на основе паритета между выпущенной денежной массой и производством товаров народного потребления, поступающих в розничную торговлю.
При этом устанавливалось жесткое разграничение между наличным и безналичным денежным оборотом. Связь с золотом сохранялась – на основе допущенной розничной продажи золота по твердой государственной цене (как уже ранее подчеркивалось, цена золота в конкретной валюте как раз и есть обратное выражение золотого содержания этой валюты). Напомним, что в США и в некоторых других странах сделки с золотом для частных лиц тогда были запрещены и само владение гражданами этих стран золотом признавалось уголовным преступлением (после этого различные ограничения для сделок с золотом в развитых странах сохранялись и даже сейчас во многих их них продажи золота облагаются налогом).
Как промежуточная мера – в 1947 г. был проведен обмен денег, по соотношению 10:1 и по паритету - для банковских вкладов, не превышающих 3 тыс. руб. Одновременно была отменена и карточная система (раньше, чем, например, в Англии), регулярно стали проводиться снижения цен на товары, производящиеся в достаточных для наполнения розничной торговли количествах.
К 1950 г. денежное обращение в стране было в основном нормализовано и Постановлением Правительства СССР от 1 марта 1950 г. было установлено твердое содержание рубля - 0,222168 г чистого золота и установлена покупная цена Госбанка на золото – 4 руб. 45 коп. за 1 г чистого золота. Этим же постановлением были установлены независимые – т.е., исходя непосредственно из золотого содержания этих валют - обменные курсы для доллара США и британского фунта стерлингов - 4 руб. и 11 руб. 20 коп., соответственно.
В дальнейшем все эти установки и эти ограничения – наличной денежной массы рамками объема производимых предметов и товаров частного потребления – в угоду политике популизма последующих советских лидеров стали «размываться» и даже игнорироваться.
А при введении переводного рубля - совместной валюты для стран-членов СЭФ ревизии подверглись и основные установки сталинской денежной реформы: фактически этот переводной рубль был привязан к доллару, но при исходные долларовые цены «корректировались»: в сторону занижения цен на продукты советского экспорта в эти страны и завышения цен – для поставляемой в СССР продукции из этих стран (интересно, что в отношениях между собой все эти страны СЭВ ориентировались на долларовые цены мирового рынка).
Для СССР кончилось тем, чего и следовало ожидать: для поставок в СССР страны СЭВ стали предлагать товары исключительно «второй категории», предпочитая товары конкурентного уровня продавать на мировом рынке и за свободно конвертируемую валюту (СКВ).
А при развале СЭВ СССР оказался еще и должен своим бывшим «друзьям» порядке 8-9 миллиардов долларов - в виде «накопленного дисбаланса» по внешнеторговым обменам с этими странами. Причем у тогдашнего руководства СССР не хватило даже смелости (ответственности перед своим народом, просто торговой смекалки?), чтобы отказаться платить по этим «долгам» наличной СКВ и предложить им порядок погашения этих сумм поставками продукции советских предприятий (ведь эти «долги» и возникли не из кредитования в СКВ, а из не поставленных им из СССР в прежнее время товаров).
И СССР теперь и сам вернулся к ориентации на американский доллар. Вместо наращивания конкурентного товарного экспорта – по ценам, определяемым спросом и предложением на мировом рынке, стали продавать нефть и другие сырьевые товары – по долларовым ценам, определяемым США и их союзниками.
Рубль стал «деревянным», появились разного рода чеки и боны, но даже и при этом до самых последних дней советской власти свободный (уличный) обменный курс рубля к доллару не опускался ниже 3 –3,5 руб. за доллар.
Финансово-денежную политику Горбачева и российских властей времен «шоковой терапии» просто невозможно никак комментировать. Объявив о переходе к рынку – и начиная этот переход именно с разрушения основы рынка – денег.
А сейчас российский рубль стал просто заложником игры крупных экспортеров. Поскольку правительство и приближенные к нему олигархи основные источники своих доходов имеют в долларах, то основой государственной политики стало постоянное понижение курса рубля, позволяющее решать проблемы бюджета и «контролировать» (в сторону понижения, естественно) доходы населения.
Между тем, еще в последние годы существования СССР предлагались меры по нормализации денежного обращения путем введения параллельной валюты – конвертируемого рубля, с обеспечением устойчивости его обменного курса и привлекательности для иностранных инвесторов. При этом выдвигались следующие условия, позволяющие добиться этих целей:
- полное обеспечение эмиссии конвертируемого рубля наличными золото-валютными резервами (Витте удавалось формировать такие резервы также и за счет кредитных источников);
- контроль за размерами такой эмиссии со стороны полностью независимого от правительства органа;
- обеспечение вначале некоторого дефицита конвертируемого рубля против его спроса в товарно-платежном обороте.
Что же касается переэмитированного советского рубля, то ему следовало бы позволить беспрепятственно падать – пока обороты конвертированного рубля потеснят его настолько, что можно будет безболезненно от него избавиться. Именно таким образом, как это было сделано с совзнаками в начале 1920-хх годов.
Видимо, на начальном этапе потребовались бы некоторые ограничения для валютных операций – в отношении спекуляций против рубля, против незаконного вывоза капиталов за рубеж, против использования валютных операций в целях уклонения от уплаты налогов. Последние меры, кстати, остаются актуальными и для настоящего времени.
Однако собственный разумный опыт не пригодился. Востребованными оказались советы некоторых иностранных экспертов, которые сейчас от своего авторства всячески открещиваются («мы этого не хотели», «мы имели в виду совсем не то»). Между тем, в основе своей их старые рекомендации по сих пор определяют денежную политику нынешних российских властей: полная свобода для перевода валюты за рубеж, свобода для любых спекулятивных сделок с рублем, полная бесконтрольность для валютных операций банков (включая и банки, получающие финансирование из бюджета), использование инфляции и учетной ставки процента для стимулирования «развития», политика Центробанка, независимая не только от государства, но и от здравого экономического смысла.
Интересно, что и из иностранных мнений у нас сейчас выбирают только то, что заведомо не подходит или даже просто вредно для России. А ведь там есть люди, которые умеет трезво смотреть на вещи. Например, В. Леонтьев, который прямо писал, что «главный источник тех бед, которые переживает современная экономическая наука», это – отрыв от изучения явлений конкретной экономической жизни, а современным экономистам-теоретикам пора выйти из состояния «стационарного равновесия и блестящей изоляции», или Дж. Стиглиц, который считает именно крупные банки главными виновниками всех последних финансовых кризисов (наши власти почему-то симпатизируют именно крупным банкам).
А в отношении денежной политики игнорируются именно экономисты, выступающие в защиту настоящих денег, против распространения суррогатных государственных «билетов».
Возьмем, для примера, книгу М. Ротбарда «Что государство сделало с нашими деньгами?» (впервые опубликована в 1963 г., с тех пор вышло несколько изданий, здесь цитируется издание 1990 г.). В предисловии к этой работе Л. Рокуэл, руководитель Института Людвига фон Мизеса Обурнского университета (США, штат Алабама), пишет:
«Профессор Ротбард ясно показывает, что правительства всегда и везде были врагом твердых денег. С помощью сотрудничающих с ними банков и инфляции правительства нацеливают свою «регулирующую» деятельность на то, чтобы размывать ценность денег, уничтожать сбережения народа, способствовать кризисам и спадам производства.
Но все это полностью игнорируется в господствующей экономической науке. Главный упор в этой науке на то, как лучше использовать «монетарную политику». Политика денежного регулятора, процентные ставки, кривая доходности, обменные курсы валют, биржевые индексы – вот на что эти экономисты мэйнстрима только и обращают свое внимание. А как раз в этом профессор Ротбард и видит корень зла».
Сам же Ротбард еще более определенен: «Играя с деньгами, правительства не только несут в мир свою тиранию, пусть и в скрытой до поры форме, но они также ввергают рынки в хаос и в беспорядок. Мы же видим, против привычных убеждений, что именно деньги, регулируемые свободным рынком, являются модельным инструментом упорядочивания рынка и повышения его эффективности». И, далее: «Деньги уникальны как соизмеритель стоимостей товаров, но они также и обычный товар, имеющий свои потребительские свойства. И, несмотря на убеждения многих авторов, в деньгах и в их движении нет ничего особенного, чтобы требовало бы для них специального диктата со стороны государства».
Что же мешает современному рынку вернуть себе настоящие деньги? Насаждаемые в мире убеждение, что вопросы денег и денежного обращения настолько сложны, что в них могут разобраться только особо «продвинутые» профессионалы. И, действительно, в массе публикуемых этими профессионалами работ о деньгах пишется так, что понять в них что-нибудь очень трудно. Но их и не надо понимать! Дело в том, что в этих работах о деньгах как раз ничего и нет.
Действительно, если только опять вспомнить, что деньги в понятиях экономической науки определяются как особый товар, который в своей физической субстанции выступает в качестве мерила стоимости всех остальных товаров, то станет очевидным, что 99,99…% всех представляемых сейчас публике статей и иных публикаций «о деньгах» к деньгам не имеют ровно никакого отношения.
О чем же тогда все эти публикации? О разном: о государственных долговых бумагах, о ничем не обеспеченных казначейских ассигнациях и о разного рода хитрых манипуляциях с ними, о бумажных и небумажных банковских и коммерческих средствах обращения, о клиринговых и иных формах взаиморасчетов, о валютных «коридорах» и валютных «интервенциях», о всякого рода «форвардах», «фьючерсах», «деривативах», «свопах», и иных формах прямых и «производных» спекуляций «на деньгах», «против денег», «сверх денег». Обо всем разном, что можно использовать для вздувания «биржевой пены» - для спекулянтов, для скрытого налогообложения – для государственных и квази-государственных эмиссионных институтов, для подавления производительной деятельности в экономически слабых государствах – со стороны «глобальных игроков» мирового рынка, в роли которых выступают транснациональные банковские монополии, инвестиционные брокеры, международные финансовые организации и банки.
Обо всем, но только – не о деньгах. Настоящие деньги всем этим силам и этим «игрокам» категорически не интересны, поскольку они задают твердый стандарт, который «выдергивает почву» из-под их спекуляций, махинаций и обманов. Но когда принято решение о переходе на единый денежный стандарт, вся эта спекулятивная «пена» моментально опадает и для всех становится ясным, что весь этот азартный ажиотаж никакого отношения к реальной экономике не имеет и просто на ней паразитирует.
Приведем один вполне «свежий» и совсем наглядный пример. Какая была бурная деятельность на валютных рынках Европы, сколько на ней «кормилось» банкиров и спекулянтов, сколько государственных чиновников рассказывали нам о важности и нужности их работы «по защите национальной валюты», по обеспечению рынка «необходимой ликвидностью», по использованию механизмов «ослабления» и «укрепления» своей валюты (разумеется, все это - в целях «стимулирования экономического развития»), и т.п.
Но вот стоило только ввести единый евро, и все эти «важности» и «нужности» моментально пропали. Народы вздохнули, и бизнес забыл о всех этих «валютных конвертациях» и «курсовых хеджированиях» и других всяких «резервированиях».
Но какова же в целом «цена вопроса»? Что «евро-экономики» выиграли, и что спекулянты потеряли? Такой расчет был сделан непосредственно перед введением евро. Оказалось, что простое проведение некоторой суммы денег через последовательные валютные обменные операции в странах, выбравших евро, прежде обходилось ее собственнику в потерю 67 % от этой начальной суммы. А до этого еще сообщалось, что некоторые крупнейшие банки Европы получали до 50 % своих прибылей именно от валютно-обменных операций!
И, тем не менее, этот опыт почему-то не востребован. Евро все еще приходится менять на фунты, на кроны, на франки, а также – на разные доллары (американские, канадские, австралийские, гонконгские), на иены, на юани, и т.д. И везде – разные обменные курсы, и эти курсы еще и «плавают», нередко обременены разного рода коэффициентами, квотами, другими ограничениями.
Но если, деньги – так сложилось исторически – золото, то возникают следующие два вопроса: а почему именно золото должно и сейчас быть стабилизующим денежным эталоном для расчетов. И второй вопрос – если деньги-золото, то сколько этого золота нужно для обеспечения необходимой массы расчетов?
На первый вопрос ответить совсем легко: совсем не обязательно золото, может быть выбран и любой другой физический материал, конкурирующий с золотом по таким характеристикам, как вечность, ценность (полезность) и редкость. Нужно только найти такой материал.
В истории, на самом деле, было немало таких попыток. Не будем их перечислять, приведем только наиболее известную. Итак, Голландия: деньги - тюльпаны. Ценные, редкие, полезные. На луковицы тюльпанов менялись скот, запасы продуктов, винные погреба, дома, земельные участки. Платили за них и золотом. И все шло гладко, пока какой-то один индивидуум заметил: а как спать под тюльпаном, как питаться тюльпанами, как платить за лечение докторам и как платить за обучение детей. И задав себе эти вопросы, он решил продать свои тюльпанные сокровища.
И все сразу прозрели. Да, в тюльпанах есть и ценность, и редкость. И полезность – определенная их красотой. Но надо, чтобы все разделяли это увлечение. Это – субъективное, но обязательное условие. А раз субъективное, то совсем не обязательно правило, что все всегда и целиком будут верить этому «субъекту», доверять его мнению.
А у золота есть объективные качественные свойства, которые: а) не дают ему портиться от времени, б) благоприятствуют его использованию в качестве украшения человеческого тела, в) оно имеет идеальные электропроводящие свойства, г) отличается идеальной пластичностью, и т.д. И при этом его потенциальные запасы в природе жестко ограничены, а основные жильные месторождения уже фактически исчерпаны.
Поэтому конкуренция с золотом – открыта, дело только за товарами-конкурентами.
И теперь второй вопрос – сколько нужно золота для денежных расчетов. Здесь ответ интереснее. На самом деле, если все парные обмениваемые товары (бартеры простые и многозвенные) правильно «взвешены» в золоте, то золота для товарного оборота вообще не надо. Как только товарные пропорции в таких сделках (золотые цены) утверждены и закреплены, золото может вообще исчезнуть из природы, и ничего от этого в товарном обороте не изменится.
Проблема только в том, что меняется и качественный состав товаров, и издержки их производства, появляются и совсем новые, не известные ранее товары, иные блага, услуги, и т.д. Соответственно, появляются и новые товарные пары, для которых прежние соизмерения стоимостей не годятся. И тогда торгующие стороны могут надолго «увязнуть» в спорах – а такие временные задержки сразу задерживают и торговлю, и производство товаров, и инвестиции в новые производства новых товаров.
А с одним-единственным универсальным денежным товаром-измерителем все проще: любой новый товар сразу получает свою начальную оценку в деньгах (которая потом может сколько угодно корректироваться под воздействием спроса и предложения), сразу продается собственником по этой оценке, и он сразу получает товар-деньги, с которым далее может делать все, что хочет.
Конечно, сейчас можно уже и представить себе какой-то мощнейший компьютер, который возьмется, с учетом всей имеющейся информации о рынке, просчитывать стоимостные (ценовые) пропорции для миллиардов и миллиардов отдельных парных сделок, но здесь возникают другие вопросы: а как заставить стороны по этим сделкам слушаться ценовых приказов компьютера; кто будет наполнять этот компьютер информацией о рынке; какая гарантия, что эта информация будет полной и достоверной; что будет, если этот компьютер вдруг подвергнется атаке вирусов и начнет неправильно перерабатывать получаемую им информацию, и др.
А сейчас у нас в стране у многих сложилось убеждение, что с деньгами можно делать все, что угодно. Но давайте проведем аналогию, к примеру, на стандарт (эталон) длины – метр. Давайте сделаем метр «гибким», «волатильным»: иногда он может «весить» 100 см, 110 см, 120 см – «укрепляется», а потом наш метр может двинуться и в обратном направлении – 95 см, 80 см, 72 см, 60 см, и так далее. Тогда мы сразу увидим, что «ослабление» метра интересно ткачам – при той же массе произведенной продукции они получают деньги за большее число отгруженных метров, а «укрепление» метра выгодно швейникам – уплачивая за тот же метраж ткани, они получают большее количество материала.
Теперь надо, чтобы эту «волатильность» метра кто-то отслеживал и анализировал, надо, чтобы этим «гибким» метром кто-то управлял. Появятся «игроки» на курсе метра – за ними тоже надо следить, их надо обучать, лицензировать, проверять, и т.д.
Значит, нужен государственный Центрометр – с соответствующими штатами и нужным числом начальников. Нужна биржа – для совершения сделок «спот» и на срок – для прогнозирования «веса» метра в его обороте на рыночном пространстве. Нужно саморегулируемое объединение «игроков» на этой бирже. Нужна профессиональная пресса – для публикации гаданий и прогнозов по поводу движения актуального «курса» метра. Открывается и интересная область международного сотрудничества – свободной конкуренции с футом. Проснутся и патриоты – начнут борьбу за национально правильный аршин.
И, конечно, сразу же в эту сферу хлынут толпы лоббистов и экспертов: все эти «динамичные движения» и «конкурентные противостояния» надо публике растолковывать, надо будет составлять и мониторить разного рода графики и таблицы, отслеживать «тренды» и «сдвиги».
В общем, откроется новая конкурентная среда, в которой многим будет, чем заняться и в которой у каждого «профессионала» из числа чиновников и игроков найдется свой интерес.
А кого эта новая рыночная среда все же расстроит и разочарует? Всего лишь пару сотен тысяч производственников ткацкой и швейных отраслей, да полторы сотни миллионов потребителей. Но, во-первых, а кто их слушает? А во-вторых – ведь и им никто не запрещает включиться в интересные игры на курсе метра и зарабатывать себе маржу на срочных сделках с метром против фута или против аршина.
Кто-то скажет, что это – абсурд. Но с таким же абсурдом нас пытаются приучить жить в столь же важной для производителей и потребителей сфере денежных расчетов. Единицам, пусть – сотням, профессионалов и чиновников выгодны игры с рублем, а многомиллионным массам предпринимателей и потребителей предлагается просто быть бдительными и предусмотрительными (ведь рынок валют – или «рынок метров-футов-аршинов» - никогда не спит, он чуток и к смене монарха в Голландии, и к тайфуну в Азии).
И, конечно, всем нам можно еще и рекомендовать непрерывно и неустанно повышать свою «валютно-денежную» и «метро-футо-аршинную» грамотность!
А теперь просто напомним прямые числовые результаты государственной денежной политики в России: всего за 20 последних лет рубль обесценился к доллару в 10 раз (с 6 рублей до 60 рублей), сам доллар за это же время обесценился к золоту примерно в 6 раз (с 200 до 1200 дол. за тройскую унцию), общий итог – рубли в карманах и кошельках наших граждан потеряли 98,5 % своей первоначальной ценности. Той первоначальной ценности, которой измерялся их труд в тот момент, когда они продавали его своему государству и своим работодателям. Эти наши сограждане исполнили свои трудовые обязательства, государство о своих обязательствах перед ними напрочь забыло. Посмотрите перед собой: прежде на земле валялись копейки, сейчас можно увидеть и брошенный рубль.
В целом же обращение российских властей с деньгами нельзя назвать иначе, как национальная катастрофа. Национальной же катастрофой является и состояние экономической мысли в стране - раз «противоборствующие стороны могут открыто и непринужденно обсуждать, сколько нужно выпустить «дополнительной ликвидности» и на сколько стоит обесценить денежные накопления своих сограждан: в 5 раз, в 10 раз или «только» на 50 %.
И, возвращаясь к главному вопросу: может ли быть рынок без денег, рыночная экономика, т.е. экономика, основанная на обменах – без универсального, объективного и не зависимого ни от кого измерителя стоимостей? Ответ на этот вопрос покажет, какой экономики мы хотим – эффективной и развивающейся, или депрессивной и деградирующей.
Отметим, что во французском языке «деньги» то же, что и серебро (аржан), в немецком «деньги» очень близки с золотом – гельд и гольд, в английском языке есть два значения «денег»: мани – от монета, золотая или серебряная и карренси – «оборотки», оборотнвые денежные инструменты.
Ольденбург С. Царствование императора Николая Второго, М. 2003, с. 70.
Там же, с. 73
Там же, с. 75.
Яковлев Н.Н. «1 августа 1914 г.», М., 1974, с. 117
Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 304.
Там же, с. 328.
Правда, 18 декабря 1921 г.
Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 330
В.И. Ленин, Собр. Соч., т. ХХУ11, с. 142.
Цит по Мухин Ю. За державу обидно! М. 2004, с. 334
Там же, с. 340
Кашин В.А. Своя фирма за рубежом. М., 1991, с. 115-116
Леонтьев В. Экономические эссе, М. 1990, с. 22, 25-26
Rothbard M. What Has Government Done to Our Money, Alabama, 1990, p. 9
Там же, р. 88.
Там же, р. 54
АНЕКДОТЫ И УМНЫЕ МЫСЛИ.
Каждый украинский президент должен украсть миллиард, построить забор и посадить Тимошенко.
Нам некогда читать Пушкина - мы им гордимся!
Насколько, все-таки, тонок русский язык. Вы обращали внимание, что выражение "Пора валить!", сказанное о себе и о ком-то другом, имеет совершенно разные значения?
Женщины любят настойчивых мужчин и терпеть не могут назойливых.
Грань тонкая, результат противоположный.
Едем на служебном автобусе после работы. Как всегда разговоры, анекдоты, смех. Проехали пол пути, вдруг весельчак- конструктор,недавно приобретший жигули, который только-что рассказал анекдот изменился в лице и говорит: " А я же сегодня на работу на машине приехал."
С точки зрения домашних котов тигры - это тупые качки, сидящие на анаболиках.
Если вы подозреваете, что кто-то исподтишка наблюдает за вами, зевните. Если он действительно смотрит, то тоже зевнёт.
Запись педиатра в детской амбулаторной карте:
Плохо произносит слова «мама» и «папа», зато отчетливо матерится при падении с табуретки.
- Ваше отношение к алкоголю?
- Вечерами крайне положительное, утром - крайне отрицательное.
Путин: В войне США и России не было бы победителей.
Ему что, не сказали про Китай?
В условиях низких цен на нефть, на продажу приходится выставлять иные природные ресурсы. Кажется, лето тоже кому-то загнали.
Изобретение для любителей тишины и покоя - бестелефонный шнур!
Клятва при получении российского гражданства:
- Вай, дорогой, мамой клянусь!
- Знаешь, дорогая, я девственник. Я берёг себя только для тебя!
- Ну, не знаю... Мне нравятся, вообще-то, мужчины с опытом.
- А я очень опытный девственник.
О том, что кошки разумные существа, я начал подозревать после того, когда на мою просьбу освободить кресло, мой кот показал мне средний коготь.
Последний раз в театре давали три сестры.
На отдыхе в заграничном отеле услышал. Бассейн, вокруг много иностранных туристов.
- Пап, дай пистолет пострелять (водный пистолет).
- Не ори, немцев разбудишь.
Сложно быть дураком. Конкурентов много.
— Меня никто не любит.
— Я люблю тебя.
— Неужели трудно помолчать и послушать?!
Соображаю как-то туго. Сходил к врачу, думал, что каких-то витаминов не хватает. Оказалось, что ума.
Посидел с бабушками у подъезда. Так вот.
Оказывается, в молодости Лариса Гузеева мечтала выйти за Никиту Михалкова. Но у того был дурной вкус и от сказал, что скорее женится на собаке Баскервилей. А Лариску с тех пор реально переклинило. Ходит и пристаёт ко всем мужикам: давай поженимся, давай поженимся...
Жена язвительно говорит мужу:
- Замечено, что люди с высокими доходами чаще занимаются сексом.
- Зато люди с низкими доходами делают это СО СВОИМИ ЖЕНАМИ.
- Ну что ж, зятёк, с праздником тебя?
- С каким это ещё праздником, мама?
- Да вот, уехать мне срочно надо…
Жена пришла с травмой ребра. Муж: - Это не я тебя вчера во время секса придавил? - Не ты...
- Слушай, а почему у тебя сиськи какие-то никакие?
- А ты думаешь я выбирала, примеряла, да!?
Зная о том, что большинство мужчин слышат первую фразу и запоминают последнюю, произнесенную женщиной, жена за обедом сказала мужу:
- Ездила за покупками, расхерачила машину в дрова, вкусный борщ, правда?
- Правда, - ответил муж.
— Висит на заборе колышется ветром
Колышется ветром бумажный листок
Пропала собака пропала собака
Пропала собака по кличке Дружок
— Молодой человек, вы бы не могли петь свои песни подальше от нашей чебуречной?
Сегодня резко проснулся из-за того, что думал, что опаздываю на работу, открыл глаза, успокоился — я на работе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий