Завод.

Давно это было. Так давно,  что я сейчас уже теряюсь, было ли это вообще в моей жизни. Была прекрасная осень   «В багрец и золото одетые леса». Завод работал тогда хорошо, сухая осень   чистая свекла.  Чистая свела - хорошая фильтрация соков,  хорошая фильтрация   это хороший выход сахара.  Ночь. Я иду по кагатному полю. Тихо. Взглянув на небо  увидела россыпи звезд. Они были такие крупные  и так близко, что казалось,    вот подпрыгну и достану их рукой.  Что я и сделала. Подпрыгнув,  поняла, что лечу в гидротранспортер  по которому шла свекловичная смесь.  Уйдя с головой под воду, я вынырнула. Но не тут-то было. Фуфайка ,сапоги  упрямо тащили меня вниз. Транспортер был узкий и я застряла на повороте. Господи!,  я не знала что делать! Кричать было бесполезно, а сил выбраться,  не было ни каких. Вся одежда намокла. Развернувшись кое -как, я легла на откос. Он был грязным и скользким, начала расстегивать фуфайку. Ноги были плотно зажаты свеклой.  Я  не знаю,  для чего я это делала, но точно знала, что так надо. Освободившись от фуфайки,  попробовала освободить ноги. Никак не получается. Тогда  просто вытащила ноги из сапог, благо они были на два размера больше. Я сидела на фуфайке и плакала, потому что шести метровый откос одолеть сил не было. Вдруг я услышала голоса. Это были рабочие, которые подавали свеклу. Они шли на отдых. Я крикнула,  и они крючками вытащили меня наверх. 

    Вся в слезах я пошла в завод.  Не раздеваясь,  подошла к шлангу с водой и начала обливаться,  обмывшись,  зашла переодеться в свой кабинет. Села на стул и начала истерически хохотать над собой,  понимая, что могла утонуть в потоке свекловичной смеси. Потом мне придется еще много раз тонуть, но это будет потом. А пока я сижу и смеюсь, не зная, что утром на планерке будут обсуждать только меня.

       Получив по полной программе от директора,  вышла за ворота завода,  домой идти не хотелось. И круто развернувшись,  пошла в противоположную сторону от дома. Завод построен был на восточной стороне города. И больше никаких построек не было, только шоссе. Вот я и шла по шоссе.  КУДА? да в никуда. Надо было побыть одной.  НЕ ПЛАКАЛА! Я не хотела жить! Было стыдно, потому что  ВСЕ уже знали  о ТОМ,  как я купалась в транспортере.   Вдруг около меня останавливается машина. За рулем рабочий завода. Едет в деревню к родителям. Я сажусь в машину. И мы едем. Мимо окон машины промелькнула  березовая роща. Я остановила машину и вышла. Я шла к ним. И громко читала «ЛЮБЛЮ БЕРЕЗКУ РУССКУЮ, ТО ЯСНУЮ, ТО ГРУСТНУЮ, В БЕЛОМ САРАФАНЧИКЕ, С ПЛАТОЧКАМИ В КАРМАНЧИКЕ».

       Слезы высохли. Солнце отливало золотом на листве берез. Я жива, свободна      и счастлива.   Мягкая трава под ногами пружинила.  Я бегала  между берез, позабыв про обиду. Вдруг  увидела стог соломы и направилась к нему. Разворошив его,   уселась и закрыла глаза.  И опять как черно белое кино замелькали картинки из моей жизни.

Мне 18 лет,  я пришла и работаю на заводе в ТЭЦ .На ремонт меня взяли в бригаду по ремонту котлов. Бригада состояла из шести человек .Двое мужчин каменщиков и четыре женщины - подсобницы. Работа велась внутри котла. Приготовив раствор, через узкий лаз мы залезали в котел. И все, мы были предоставлены сами себе.  И вот однажды, получив зарплату,  каменщики запили.  Работа встала. А в котле, на всю высоту были собраны строительные леса. И мы залезали на них сидели, свесив ноги,  и пели песни. Оба каменщика, похмелившись,  лежали прямо на досках. – «Адаш, а  АДАШ» -  сказал один из них, - «А  что бы ты делал, если был бы царем?»   Другой помолчал и ответил: - «Я бы налил в бочку водки. Залез бы в нее .и пил бы через край»,  и он смешно показал, как бы он пил, так, что мы все громко рассмеялись

  « А давайте пить чай»- предложила одна из женщин, - «Я пойду за кипятком, а  Ирина пусть идет в  роспуск,  за сахаром. Она молодая, красивая. Ей дадут».  И подает  мне мешок. Ничего не думая и не подозревая,   пошла в роспуск. Да, там работали грузчики. Я подошла и попросила сахар. Они мне насыпали пол мешка. Развернувшись,  я уперлась в грудь женщины. Она подперла бока руками, чем то походила на букву  «Ф»  и громко мне сказала, - «Кто тебя послал?»  - «Никто, я сама». – « Не ври. Девки из ТЭЦ. Сама бы ты не догадалась,  вот поэтому я тебя отпускаю, но это будет первый и последний раз».  Я кивнула  и потащила мешок в ТЭЦ. Спустя немного времени познакомлюсь  с  ней,  это была Римма Георгиевна  -  нач смены рафинадного цеха.  Этот урок я запомнила на всю жизнь. И  всегда отпускала всех, кто первый раз попадался мне с сахаром

Картинки сменялись одна за другой. Вот я уже перешла работать  в лабораторию завода. А напротив лаборатории был кабинет гл инженера. Секретарем у него была пожилая женщина.  Ангелов Александр Иванович был чистым сахарником. Я,  таких как он, не знала,  настолько это был не предсказуемый человек. А руководитель  «От Бога»  .Его боялись так.....Как черт ладана. Упаси Господь сидеть на рабочем месте. Что тут было! Его крик заглушал шум завода!

    Однажды мне дали требование  и я пошла на подпись к нему в кабинет.  Около секретаря стояла рабочая охраны  Феня,  женщина  неопрятно одетая, с ярко накрашенными губами, во рту у нее была папироса « БЕЛОМОР». Я смотрела на нее, она на меня.  Все  знали, что у нее была беда с головой,  и  никто с ней не связывался.  Дверь в кабинет главного была открыта.  «Заходите» -  послышалось из глубины кабинета. Феня зашла первой, я за ней. «Ляксандр  ИВАНЫЧ», - начала Феня, - «подпиши требование на фуфайку, холодно на улице».  Ангелов протягивает руку, подписывает и отдает.

Она берет требование  и,  пятясь задом   и кланяясь,  говорит: - « Спасибо тебе,  Ляксандр Иваныч.  Вон ты какой хороший», - и дойдя до двери,  выпаливает, - «А люди говорят, что ты дурак!». - Папка со стола летит в Феню. Она выскакивает, я следом за ней, так и не подписав свое требование. – «ВОН!!!» - несется мне в след.

    Но никто никогда на него не  обижался.  Авторитет был  огромный и среди рабочих и среди ИТР. Он знал все и про всех. Обмануть его было нельзя. И я с этим столкнулась.    Меня временно посадили к нему секретарем.  И вот приходит крановщик с полей фильтрации и подает мне заявление  на отпуск.  Я взяла и начала регистрировать, но меня смутило, что оно было уже подписано Александром Ивановичем.  А подпись у него была смешная.  Буква А и рядом точка.  Я хотела спросить у крановщика,  когда он подписал заявление, но его и след простыл.  На другой день, рано утром раздается звонок и мастер полей фильтрации докладывает: - что кран стоит,  работа стоит, а рабочие сидят. Я положила трубку и пошла на доклад в кабинет. Выслушав меня, Ангелов рявкнул, - «Нач. ОК ко мне!».   Я  моментом скрылась в дверях. Вызвала нач. ОК,    продолжала печатать. Вдруг раздался звонок. это означало, что меня вызывают в кабинет.  Я взяла папку .с заявлениями, зашла в кабинет и положила на стол.  « Дочка», - сказал Ангелов, - «Ефремова вызови мне и пусть подождет в приемной».  Я пошла за крановщиком.

Позвав его,   вернулась на рабочее место.  Вот  что произошло в кабинете  со слов Ефремова.    Они остались в кабинете вдвоем.  «Скажи мне Володя,  почему ты не на работе?»  - «Я в отпуске». -   «А кто тебе его подписал?»  - «Вы Александр Иванович» -  «Но я не подписывал». Ангелов держал заявление в руках.  – «А подпись Ваша?»  - «Моя». – «Ну вот,  значит Вы»   - « Нет,  я не подписывал».  Вот так они долго перепирались. Наконец  Ангелов  устал.  Подошел, сел  рядом  и говорит  -  «Я  не буду ругаться,  если ты скажешь правду».  И Володя рассказал, что вчера захотели выпить после работы, он написал заявление,  а Сафонов, руководитель  работ,  подписал, подделав  подпись. Ангелов соскочил.  Заявление было порвано в клочья. Дверь распахнулась, Володя, пригнувшись,  выскочил из кабинета, а в след неслось – « Вооон!!! На поля фильтрации я  сказал!».

     Вспоминая,  я смеюсь громко. Кругом никого. По шоссе несутся машины. Я провожаю их взглядом,  словно вместе с ними провожаю свою прошлую жизнь. Вот так пронесутся года и моя жизнь на заводе. И никогда я не забуду свой последний день на заводе. Когда я пойму, что надо уходить именно сейчас, не раздумывая, сделаю это,  но даже сейчас, после стольких лет, у меня сжимается сердце от того, что я пережила, когда ушла.

      А пока солнце теплое гладит своими лучами мое лицо. Я лежу и смотрю в небо. Оно отдает синевой. Там высоко в небе,  парят птицы,  собираясь в стаи, чтобы лететь в теплый край Я кричу – «Птицы!  Птицы!  Подарите мне по перышку,  у меня вырастут крылья и, может быть, тоже сейчас приму решение и полечу с вами».

Но, то ли птицы не услышали меня, то ли лететь не очень хотелось,  встаю и иду к дороге, надеясь поймать машину. НАДО  возвращаться домой,  в реальность,  НАДО  жить,  НАДО работать.

                 И.К.А.Р.